Молился ли ты на ночь, Шин Савада? Part 2 и частично 3

[nadezhda-zlo]

Накропала на работе. Возможно, завтра закончу. Пока еще не полностью, так что не удивляйтесь оборванности.
Ссылку на первую часть ищите в эпиграфе.

Новость о сенсационной постановке третьего D c элементами стриптиза и эротики разлетелась по Широкину со скоростью МИГа.
Каждую репетицию зал был переполнен. Самые предприимчмвые (в лице Ноды и Минами) стали брать определенную плату за вход в спортивный зал (который выступал храмом искусства на время проведения обширных мероприятий вроде фестиваля).
Цена за вожделенный оргызок бумаги с накарябанным чьей-то кривой рукой «аплочено» была самой разной. Это могла быть мелочь, затерявшаяся в карманах. Могла и раритетная булка, доступная только избранным (кои избирались придирчивым взглядом буфетчицы). Кто был самым избранным из всех избранных и кому сие хлебобулочное изделие, а заодно и титул «Аполлона местной столовой», доставались чаще других, думаю, объяснять бессмысленно.
Так или иначе расплатившись, жаждущие зрелища ученики попадали в зал. Впрочем, места, с которых им предстояло сопереживать актерам, определялись их «лептой», внесенной в скромный бюджет «театра».
На случай, если вдруг какой-нибудь младшеклассник попытается полюбоваться Савадой в платье, не заплатив при этом ни иены, в дверях стоял Кума. Его размеры и так внушали уважение. А уж до чего он был ужасен в костюме Йорика!
Впрочем, если вы проучились в Широкин с год-другой, то вы можете и не испугаться огромной плюшевой черепушки у входа. Здесь и не такое видали.
Словом, репетиции шли полным входом.
Панки и янки отплясывали на сцене брейк-данс и читали рэп. Ни то, ни другое зрителей не впечатляло, но они скромно аплодировали, опасаясь, что за крики «ацтой» их выкинут из зала до начала последнего действия.
А действие все не начиналось и не начиналось. Как только Шин, скромно перекрестившись на авансцене, огромными шагами пересекал всю сцену и плюхался на кровать, Янкуми впадала в некое подобие ступора. Сердце отчего-то начинало колотиться со скоростью отбойного молотка, кровь ударяла в голову, а тело переставало слушаться. Ее актерская игра и так оставляла желать лучшего, а уж во время этого акта даже роботы чувствовали себя последователями Станиславского по сравнению с нею. Ее конвульсии обычно заканчивались, едва начавшись, прерванные суровым режиссерским (Ноды) «Стопу, стопу!».
Сегодняшняя репетиция исключением не стала.
Шин в миниатюрной клечатой юбочке, призванной символизировать его «женское» начало, натянутой поверх его собственных брюк, усталым голосом прочел монолог Дездемоны («Ах имя, что же значит имя в этом мире, если в паспортном столе тебе его поменяют за месяца два»). Затем он с тяжелым вздохом опустился на узкую больничную кровать, стащенную из медкабинета и застеленную покрывалом фривольного розового цвета. Кровать презрительно скрипнула, высказывая свое недовольство столь частым ее использованием. За сегодня эту сцену прогоняли уже больше семи раз. Савада не стал дожидаться своего «мужа», а вытащил из-под подушки третий том сочинений Диккенса и принялся читать.
Суфлерская будка громогласным шепотом напомнила: «Входит Отелло».
Янкуми на деревянных ногах прошагала к тому месту, где, по ее представлению, должна была находится постель и Шин. Перед глазами все плыло, а потому Ямагучи имела весьма смутное представление о том, что где распологается.
Так как это был уже седьмой раз за день, то Кумико почти угадала с расположением реквезита: она не дошла до кровати каких-то полсцены и начала свой знаменитый «диалог с женой», обращаясь к огромной уродливой вазе (тоже, к слову, стащенной из медкабинета).
- Молилась ли ты на ночь… ик… Дездемона.
Икала Янкуми исключительно от волнения. Но Шин, взглянув на нее исподлобья, внезапно обронил, словно ненароком:
- Опять напился на ночь глядя, муж мой?
И Янкуми, и Нода, и зрители пораскрывали рты от удивления. Суфлер тщательно пытался отыскать подобную фразу у себя в сценарии. Савада тем временем продолжал, будто ничего не произошло.
- Не зря мне говорила моя мама:
«Не смей встречаться с ним, ведь он тебя погубит!»
Ты каждый день приходишь домой пьяный,
молиться заставляешь почему-то,
а сам потом валишься, как убитый!
Я женщина! И если вдруг забыл ты,
твоя жена! Так действуй наконец!
Столь откровенное приглашение подействовало на Ямагучи совсем не так, как планировал Савада. Училка математики, прохлопав ресницами весь его монолог, свалилась к его ногам аккурат с последним изреченным словом.
Савада на пару секунд прикрыл глаза и издал тяжелый вздох. Он обратился к суфлеру, коим являлся одним из немногих учеников трптьего D, умеющих читать:
- Ручку не одолжишь на пару секунд?
Затем Шин вытащил блокнотного размера листочек бумаги, служивший ему закладкой, и аккуратно вычеркнул "план С". План А и план В провалились ранее. В активе у юноши оставались только действия под литерами D и Е. Столь долгожданный поцелуй между ним и учительницей мог так и не состоятся. И еще неизвестно, кто больше этого поцелуя ждал: аудитория или сам Шин.
Янкуми за ноги утащили за кулисы и принялись приводить в чувство. Пока Учи и Минами осторожно хлопали женщину по щекам, умоляя подняться, Нода суровым взглядом смерил безжизненное тело:
- Если так будет продолжаться, то нам придется Отелло заменить.
Эту фразу услышал Савада, успевший стянуть с себя юбку и щеголявший в обычной школьной форме. Естественно, смысл высказывания ему совсем не понравился. Не для того он терпел унижение женской роли, чтобы в последней сцене быть поцелованным Учи или Минами (ну или задушенным - разница не велика).
- Не надо ее заменять, она справится, - негромко бросил Шин, поднимая на руки Ямагучи.
- Но Шин-тян, выступление уже через три дня.
- Дайте мне три дня, и станете свидетелями самой страстной сцены убийства в истории!
Очнувшаяся было Кумико, услышав последнюю фразу, вновь провалилась в незабытье. Она почему-то ни секунды не сомневалась, что убивать будут ее.

План D был прост и ясен. Выманить Янкуми на свидание. Сделано это было под предлогом усиленных репетиций и "вживания в образ".
- Если мы сможем притворятся в жизни на улице, то притворится на сцене нам тоже ничего не будет стоить.
- То есть ты хочешь, чтобы мы пошли на свидание и вели себя, как Отелло и Джульетта?
- Дездемона...
- А тебе не кажется, что нас неправильно поймут, если вдруг за барной стойкой я начну тебя душить?
- Прежде чем начать меня душить, ты должна меня поцеловать и вообще изобразить неземную страсть, такую, чтобы все прониклись и поверили. А главное, я... то есть Дездемона... поверил.
Глаза Янкуми стали похожи на чайные блюдца, а в голосе сквозило неподдельное удивление:
- То есть ты хочешь сказать, что вся моя неземная страсть крайне неубедительна?
Шин просто пожал плечами и неопределенно кивнул, будто махнул головой, отбрасывая непослушную челку назад.
- Ладно. Я пойду с тобой на свидание и продемонстрирую тебе все свое актерское мастерство. Ты тут же влюбишься в меня без памяти!
- Вот это настрой! Хвалю. Только поздно.
- Как это поздно? Что поздно?
- Заставлять меня влюбляться. Ведь я уже...
- Аааа... Не важно, - Янкуми махнула рукой, не дав ему договорить, и тем самым не дав прозвучать одному из самых романтичных любовных признаний японской массовой культуры.
Савада вновь вздохнул, вознес взор к небу и попросил у богов даровать ему еще немного сил и терпения.
Тем временем настрой Янкуми с каждой секундой становился все более боевым. Она убедила себя, что провал постановки просто недопустим, тогда как удачное завершение театральной эпопеи еще больше сплотит коллектив класса. "Ради своего класса я готова на все! Даже на свидание с Савадой!"
Если бы ее мысли мог читать Шин, ему было бы не слишком лестно.
Время Че было назначено на 4 часа дня в четверг. За 20 часов до поднятия занавеса.
Шин даже не стал переодеваться, придя на встречу в школьной форме. Тогда как Янкуми явилась... в широкинской форме?!
Для тех, кто не в полной мере разделил удивление Савады, напомнаю: Широкин - школа для мальчиков.
- Что ты делаешь? - только и смог выдавить из себя парень.
- Ну а как же? Мы же с тобой репетируем. А на сцене я играю мужскую роль, ты - женскую. Сама я позаимствовала форму у Кумы. А теперь посмотри, что я для тебя прихватила.
- Нет, - Шин даже не пожелал смотреть. - Нет, я не надену!
- Но почему? Посмотри, какая прелесть!
И она извлекла из сумки огромный розовый бант, весь в блестках.
-Нееееет!
Япония давно не видела подобной пары: девица с двумя хвостами до попы и в безразмерной мужской форме, и парень с огромным розовым бантом в рыжих волосах.
- Мама, мама, смотри, клоуны! - кричал какой-то мальчик, тыкая пальцем в сторону Шина и Кумико.
Его мать, которая сама являлась заядлой яойщицей и бывалой авторшей додзинси, пыталась понять, воспринимать ли данный косплей, как невинную шутку или оскорбление в лучших чувствах.
Шин пытался делать вид, что не слышит многочисленных шептаний за его спиной. Кумико преуспела на этом поприще значительно лучше - у нее был абсолютно невозмутимый вид. Правда, нельзя было исключать и того варианта, что она действительно ничего не слышала.
Юноша кашлянул пару раз, привлекая к себе внимание спутницы, и, отвернувшись, чтобы скрыть предательски порозовевшие щеки, предложил:
- Думаю, нам следует начать с того, чтобы взяться за руки...
Не успел он договорить, как почувствовал, что его ладонь обхватила ладонь Янкуми.