Клип по Шинкуми. Первая редакция.

Я сделала это! Две недели войны с фотошопом, и несколько дней ожесточенного противостояния с мувимейкером. Они сопротивлялись всеми силами (особенно мувик), но я сломила их и завершила начатое!
Правда, военное положение пока снимать рано, так как, скорее всего, я еще кое-что подправлю и переделаю. Поэтому не выкладываю пока на ю-туб, а выкладываю на хостинг.
Правда, мне говорят, что скачать его можно только 10 раз. Но я сильно сомневаюсь, что найдется такое количество желающих. Так что все в порядке! =)

Жду ваше веское "вяк". Критике не удивлюсь (хотя, чего греха таить, чуть-чуть расстроюсь).

Сюжет клипа не так прост, как можно от меня ожидать. Там разворачивается три временных пласта, перемешанные друг с другом. История отличается самостоятельностью, нельзя сказать, чтобы она строго соответствовала тексту манги. Просто история любви и испытаний. Рассказывается с точки зрения Шина.
Наверное, следовало бы как-то акцентиоовать на этом внимание в самом клипе, но я тешу себя мыслью, что и без моего синопсиса там все понятно.

Итак, прошу: Dreams of you (shinkumi).

Сцена с хостесс

@темы: творчество, гокусен, клип

---

Ночное бдение

Закончила обработку манги. Сегодня засяду за сам клип.
К моему огромному сожалению, не обнаружила вида бегущего Шина. Янкуми - сколько угодно, а его самого - нету. Передвигается исключительно спокойным шагом.

Кстати, перечитывая, я обнаружила в манге сцену, которую, сама того не подозревая, вывела в своем фике. Оказывается, хостесс уже набрасывались на бессознательного Шина и хотели отобрать у него самое дорогое... =)

Начала смотреть "Дворецкий Мей-чан". Не могу спокойно смотреть, когда такое количество ослепительных парней стоит на заднем фоне для декорации. Это же бред! Мне их элементарно жалко... =) А героиня - ниче так, прикольная. А ее дворецкий - вылитый Нанба из "ХанаКими". Но так как мне недавно сказали, что этот актер нынче похож на Асуку из "Отомен", то это просто не может быть он.

ЗЫ: Кстати, через 4 дня появится новая глава "Скипа" и мы узреем гневного Рена и, скорее всего, станем свидетелями, как Шо получит огромным лохматым веником по своей лохматой голове, а предыдущую главу так и не перевели. Странно, господа, это очень странно!

@темы: фильм, гокусен, Мысли вслух

---

Обращение Джуна к Юки

Накануне премьеры нового гокусеновского фильма.
Ну почему его нет в фильме!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Там еще обращения были тех, кто не попал в этот каст: Хироки, Джин, etc. Но ведь они нас не интересуют, нэ?
А что с Огури-то сделали? безобразие просто. руки парикмахеру оторвать немедленно же! (не стану это видео выкладывать - чтобы кошмары не снились)

---

Клиповое

По "Гоку" будет клип. По манге.
Уже работаю над этим - режу и обрабатываю материал в фотошопе. Ничего особенного выпендрежного, как в Н2О, делать не буду, но сам факт...

Короче, у меня есть три варината музыки, на которую делать клип. Не могу выбрать.
1) С упором на приколы и Янкуми
2) Слезотачиво-романтическое, с упором на Шина
3) попсовое мелодраматическое. Бодренько и про любофф

Что посоветуете?

@темы: творчество, гокусен

---

Как создать идеального принца.

- Субарашиии! Что это?!
- Суриноске-сама, это лопата...


Прикольная дорама. И Суриноске такой прикольный! Кое в чем он напоминает Тамаки. И Домоедзи тоже. Вот такая горючая смесь. Только вот зубы его кривые раздражают - а так прелесть!
И еще: попытайтесь догадаться, чем занимаются эти трое с лопатами?

@темы: фильм, прикол

---

О спорт! Ты мир?

Хм...
Я согласна, что многое приходит с опытом, и очень многое по прошествии некоторого времени переосмысливаешь. Но все ли?

Я научилась любить Федерера и болеть за Шуми. Теперь я уважаю Шарапову и никогда не болею против китайцев (только за кого-то из их соперников). И так далее и тому подобное.


Но почему во мне до сих пор сильна ненависть, неприятие и прочие нехорошие чувства к Савченко-Шолковы, Иванович с Янкович, Лашинде Демус и пр.?

Я так и не повзрослела? Или эти спортсмены - такие люди, которые не стоят того, чтобы их любили?
Но отчего же они так нравятся другим?

@темы: Мысли вслух

---

2 сезона Скипааааа!!!!

Он будет! Будет! Будет! Его не может не быть!
Уряяяяяяя!!!
За это надо выпить!

За одно каким-то образом в сети оказалась и следуюящая глава манги: тута равки здесь нечто вроеде саммари

Наслаждаемся!
поскорей бы второй сезон вышел!
Он же начнется со сцены репетиции в доме у Рена!!! Обязан!!!! Они не могут выкинуть из аниме самый романтичный момент манги, ведь так???



ЗЫ: Ооооо, мой бедный Рен!!! За что так жестоко с ним????

запись создана: 06.08.2009 в 05:31

@темы: манга, аниме

---

Otomen. Live action.

Первое впечатление?
Где сабы??????? О_О Специально ведь три дня тянула. Ан нет, так и не появились. Видимо, шоу все-таки мелкого разлива, как "Хатсукаре" и "Боку на каноджо". Ради него стараться не будут. =(
Впечатление номер два?
Опять эти маленькие и страшные уродцы в главных ролях!!!! И лучшего друга, с которым намечался такой милый сенен-айчик (шуточный), сделали опять извращенцем и чокнутым.
Впечатление номер три?
Когда они играть уже научаться! А то даже говорят сквозь зубы.
А в целом?
Не знаю, как кому, а мне в кайф!

Это история о мальчике, чей отец сбежал с другим мужчиной, и мать, отыгрываясь на ребенке, решила сделать своего сына самым мужественным мужиком во Вселенной. И ей это почти удалось. Только вот гены берут свое: ведь на самом деле наш мальчик с девчачьим именем Асука очень любит разные девчачьи безделушки...

@темы: фильм

---

Кастинг

У мну возникла совершенно бредовая идея мюзикла "Красавица и чудовище" по "Аватару". Вам даже сложно представить, НАСКОЛЬКО она бредовая. Я не буду раскрывать всех карт, только вот что спрошу.

Кого взять на роль Чудовища?
Прошу учитывать, что перед вами развернется отнюдь не традиционная версия знаменитой сказки и роли там будут тоже, мягко говоря, не традиционны.
Поэтому голосуйте не головой, а левой пяткой. Ну или чем-нибудь другим.
Дело это будет не хлопотное, но длинное, в нескольикх частях. Сразу предупреждаю: у меня только первые 12 серий третьего сезона, а потому Зутары не получится, как бы я не старалась. Будет просто бред (но я уже об этом сказала).
И ах да, я не знаю, когда я приступлю, потому что пока на компе только 20 гигов места. Сеструха продолжает что-то упорно качать и уже полгода ничего не записывает на диски, а потому я даже просто серии на комп загрузить не могу, не то что начать работать в клипмейкере (намек, понят, сестричка?)

Вопрос: Самое идеальное Чудовище:

1. Аанг		0	(0%)
2. Катара		3	(27.27%)
3. Сокка		3	(27.27%)
4. Тоф		2	(18.18%)
5. Буми		1	(9.09%)
6. Озай		1	(9.09%)
7. Аппа		0	(0%)
8. Момо		1	(9.09%)
Всего:		11

---

Клипы. Аватар

Полазила по ю-тубу (естественно, по поводу Зутары).
И обнаружила, что есть такая песня, которая подходит Зуко на все 120%, как бы вы к этому герою не относились: "Not one of us" из "Короля Льва - 2". Помните там: "Deceptioooooooooooon". До сих пор помню, как я тащилась от этой песни, только ее и гоняла, несколько раз по дню, заездила кассету с мультфильмом.
Так вот. Ведь там такие слова: "Он так же зол и ужасен, как шрам на его лице. Он не один из нас и нкиогда не был. Пусть он уходит, никогда не возвращается и помнит, что мы не можем простить. Он предал нас, солгал нам однажды. Мы никогда не сможем его простить. Изгнание. Позор!" И т.д. и т.п. И еще женское "нееееет" в конце. =)
Песня просто создана для Зуко, ведь правда?
Очень много клипов о нем нарезано по ней, но как-то ни один не вдохновил.

А я всегда представляла Катару этакой Элизой, Зуко - Дарси, фифу эту - Кетрин, а Аанга... Коллинзом, естественно. =)
И очень-очень хочется сделать свою версию мюзикла "ГиП".

А еще можно сделать из этого мультика "Красавицу и чудовище". Помните песенку Белль, с которой мультик начинается? Ну где она идет по городу, а все горожане вокруг: "Она красивая, но ненормальная!" А уж про чудовище, которое все ненавидят, и так все понятно. Хотя да, безусловно, притянуто за уши. Но закончить можно нападением на замок чудовища. Толпой руководят Азула и сотоварищи. =)

@темы: аватар, зуко

---

Маленький отряд...

Писала давным-давно. Еще до "Круиза одиноких сердец". То есть классе в 8-м...
Тогда у меня еще ворд ставил переносы, поэтому здесь невероятное количество ненужных дефисок. Умоляю простить меня за них. Но убирать мне их лень. И вообще этото бред занимает почти два авторских листа и читать его необязательно.

Маленький отряд,
или рассказ о том, как Сизый Орел, Генри Пакли,
Сюзанна Робирнсон-Фул и Ханжа нашли общий язык.

Иронический вестерн.

В салуне «Золотая роза» как всегда было переполнено. Впрочем, переполнено по той причине, что это был единственный салун в этом маленьком городишке, в котором жили только пьяницы, знакомые между собой женщины и кучка молодежи. Также несколько свободных негров, и изредка появлялись индейцы.
В «Розе» можно было подкрепиться, выпить, полюбоваться ножками танцовщиц и хорошенько подраться. Разумеется, выше всего ценились последние две услуги. Но именно они редко свершались. Так как таверной правил не какой-нибудь толстяк, заботящийся о прибыли, а самая что ни на есть Ханжа (женщина то есть), озабоченная чистотой своего салуна. И потому все драки тут же прекращались, если ей прилично не заплатить за будущий ущерб. Тогда она отстанет и позволит разнести ровно столько, за сколько заплатят. В противном случае остановит бой и потребует еще. Именно поэтому ее звали Ханжой.

Уже никто не помнил, как зовут ее на самом деле.

Уже никто не помнил, как зовут ее на самом деле. А звали ее Джози. Это была волевая и отнюдь не хрупкая женщина, которая нашла в себе силы после смерти отца подняться и поднять созданную им когда-то таверну. В этом городе ее все обожали (кроме тех, кому она не давала драться), спрашивали у нее совета в любых ситуациях. Никто из мужчин ее, как женщину не воспринимал: для них она была мисс Ханжа.
Бармен, мистер Браун (именно мистер), больше был похож на чопорного дворецкого герцога, чем на представителя своей профессии. Впрочем, он и оказался бывшим дворецким герцога и гордился этим. Он также пекся о своих бутылках и по полчаса чистил хрустальные бокалы.
Короче, из всей шайки «Розы» только танцовщицы были веселы и непосредственны.
Именно их переливчатый смех и задорные голоски звучали сегодня в таверне со всех сторон. По городу пронесся слушок, что Синий Боб заплатил Ханже по полной программе, и назревает хорошая здоровая драка. И со всех закоулков улиц в таверну лился нескончаемый поток людей в надежде хорошо повеселиться.
Синий Боб – главный задира, «гангстер» их городка (в фильмах такие обычно играют плохих злодеев). Прозван Синим за свои пронзительные глаза цвета темного неба, а Боб – это его имя….
Боб восседал за лучшим столиком салуна у самой сцены, где женщины задорно выплясывали канкан. На его коленях восседала, болтая ножками, главная танцовщица, которая также счита-лась и певицей, Кайли. Боб за талию обнимал ее рукой собственника, но в то же время его уди-вительные глаза внимательно следили за соблазнительными движениями на сцене. Его партнеры сгрудились рядом, о чем-то громко хохоча, сам же он участия в обсуждении не принимал.
Внезапно дверцы салуна шумно распахнулись, и внутрь гордым шагом вошел шериф в сопро-вождении банкира. На фоне увешенного золотыми цепочками тучного банкира служитель пра-вопорядка выглядел подтянутым и высоким, намного моложе своих лет. Но пышная шевелюра с проседью седых волос выдавала его истинный возраст. Золотая звезда, начищенная до блеска, сияла на отвороте отглаженного жилета. Простояв немного в дверях, шериф решительным ша-гом направился к Синему Бобу. Банкир засеменил за ним.
Боб и не подумал встать, встречая должностное лицо. Но Кайли с испуганным писком вскочи-ла и умчалась прочь. Гангстер улыбнулся и развел руками.
- И что же вы от меня хотите на этот раз? Я еще никого не ограбил! А старину Пакли я и тронуть не посмею, - он кивнул на сжавшегося банкира и расхохотался.
Глаза шерифа сжались в узкие щелочки. Губы задрожали, а на лице появились морщины, де-лая более заметным его пятьдесят с лишним лет. Сдержанность постепенно изменяла ему, а Боба покидать не собиралась.
Пакли незаметно дернул представителя закона за рукав и боязливо прошептал:
- Робинсон, может уйдем? Не сейчас, не здесь…
- Нет!
Колин Робинсон резко стряхнул с себя руку друга и, выпрямив спину, будто проглотив жердь, шагнул вперед. Но его слегка дрожащий голос не соответствовал гордому поведению.
- Боб, моя дочь…- он замолчал не в силах закончить фразу.
Гангстер усмехнулся. Его примеру последовали его сотоварищи.
- Что, что-то случилось с малышкой Сьюзи? – его дьявольски красивое лицо исказила кри-вая усмешка.
Робинсон продолжал стоять, глубоко дыша, чтобы успокоиться. А Пакли опустился на сосед-ний стул и вытирал вспотевший лоб платочком.
Колин ткнул пальцем в Боба и продолжил.
- Сюзанна… Она… Ты бросил ее!
- Любовь не вечна, - издевательски протянул гангстер.
- Она пыталась покончить с собой!!! – вскричал шериф так громко, что все вокруг пообора-чивались к ним. Неужели начнется долгожданная драка?
На дальнем конце таверны человек, сидящий за исцарапанным похабными надписями столом, повернул голову и глянул на говоривших из-под шляпы. Несколько мгновений посмотрев на них, он уже хотел отвернуться, но следующие слова шерифа заставили его остановиться.
- Она при смерти.
Боб продолжал якобы недоумевать.
- И что ты от меня хочешь? Чтобы я пришел на ее похороны?
Раздался громкий гогот его дружков. Лицо Робинсона исказилось. Он потянулся и вцепился в жакет соперника, сгорая в гневе.
- Сукин сын! - закричал он. – Ты на ней женишься, - на глаза мужчины навернулись слезы, - для того, чтобы она умерла счастливой, я сделаю все, даже приму тебя своим зятем. И даже заставлю, раз такова была воля моей крошки.
Но Боб совершенно равнодушно стряхнул руки шерифа со своей одежды.
- Нет, Робинсон, ты чего-то не понимаешь. Я, может быть, и приду на похороны Сьюзи, но не на ее свадьбу. – Он приподнял бровь. – Тем более в качестве ее мужа.
- Нет, ты…
- Нет, Робинсон, нет. Ты ошибаешься на счет меня.
Колин Робинсон ткнул пальцем в сторону сжавшегося в комочек банкира и был готов продол-жить спор.
- Она должна была выйти замуж за сына Пакли. Через несколько дней свадьба. И вот вчера я спасаю свою дочь от смерти, но это не существенно меняет ее тяжелое состояние. И в бре-ду она сообщает, что увлеклась тобой, мало того, была беременна, а ты ее бросил, – он по-низил голос и прошептал. – Ребенка она потеряла, а я скоро потеряю свое единственное дитя.
Но, видимо, речь мужчины на гангстера не произвела ровно никого внимания. Он скрупулезно рассматривал свои холеные ногти. И лишь с последним словом поднял глаза на говорившего. Боб поднялся.
- Все? Я могу идти?
Шериф остолбенел, но дорогу вознамерившемуся покинуть салун Бобу преградила фигура молодого человека.
- Никуда ты не пойдешь, - раздался его тихий, но резкий голос.
Синий Боб скривился и слегка отступил на шаг. Отвернувшись, как от чего-то дурно пахнуще-го, он глянул на своих дружков, и те заржали.
- А, краснокожий… - голос Боба был преисполнен презрения. Впрочем, как и шепот индейца стоящего перед ним.
- Да. Я горд тем, что моя мать индеанка. И ненавижу того белого, который был моим отцом.
Слова метиса, больше напоминающие шипение, замерли, и глаза извечных врагов встрети-лись. Длинные черные, как вороново крыло, волосы смельчака спускались ниже плеч, а обе сто-роны лица украшали две косички с вплетенными в них серыми нитями. Темно-карие глаза ин-дейца встретились с темно-синими глазами Боба. Его губы сложились в тонкую линию, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Гангстер улыбнулся, оглядев старое тряпье недруга, изредка заезжающего в этот город по делам. Он был рад и доволен тем, что у него было два пистолета, а у краснокожего только небольшой ножик в сапоге.
Внезапно, откуда-то сверху, раздался женский окрик с нотками веселья в голосе:
- Сизый Орел, отойди-ка. Я знаю, что вы сейчас будете драться. А мне еще никто не запла-тил за будущий ущерб.
Весь зал огорченно завыл. Это была Ханжа, хозяйка заведения, одним словом разрушившая все их мечты. Двое самых главных и известных драчунов в городе, Синий Боб и Сизый Орел, подняли головы и хмуро глянули на нее.
На верхушке лестницы, могло показаться, стоит мужчина, одетый в белую ковбойскую шляпу, кожаные черные штаны и красную рубаху. Но белый с мокрыми пятнами передник портил все впечатление. Там стояла сама Джози Присли, строгая хозяйка салуна. Это была высокая крепко сбитая девица двадцати четырех лет. Но всем казалось, что как минимум тридцати.
Перекинув через плечо охотничье ружье, она медленно начала спускаться в зал. Но никто не любовался ее изящными движениями, а все прикидывали, кого же она сегодня намерена при-стрелить. Поравнявшись с двумя молодыми людьми, с которыми была почти одного роста, она остановилась. Сизый Орел был немного выше их обоих, но даже этот гордый и смелый человек (такие в фильмах обычно играют хороших людей) чувствовал себя в ее присутствии несколько неловко.
Каштановый локон волос вырывался из-под шляпы девушки (не той суперкрасотки, которые обычно играют в фильмах главных героинь!), и она небрежным движением руки смахнула его. А потом медленно и почти лениво зарядила ружье и взвела курок.
В ответ на резкий шум приклада бармен мистер Браун только поцокал языком. А Джози, не обращая на него внимания, навела оружие на Боба. Тот побелел и, вскинув руки, отступил.
- Ханжа, ты чего?
- Мне не нужна здесь драка. А вы явно намерены устраивать разборки. Поэтому я помогу вам во всем разобраться.
Она обратилась к шерифу, совсем забыв, что держит в руках огнестрельное оружие. И поэтому слегка удивилась, когда, повернувшись через весь зал, она увидела трусливо пригибающихся спины людей и их боязливый дружный вздох.
- Робинсон, Сюзанна была моей подругой. А потому…
Она повернулась обратно к Бобу. Снова дружные писки и вдохи… Она прошептала, глядя на Боба.
- Ты сейчас пойдешь и обвенчаешься с ней.
Синий Боб пренебрежительно фыркнул:
- А с чего это я должен…
Но тихий щелчок затвора заставил его замолчать.
- А может, мы сумеем договор…
Не дослушав его фразу, Джози подняла ружье и выстелила в воздух. Услышав раздавшееся дребезжание фарфора, и заметив упавшие на пол щепки с потолка, она поморщилась. Но главное она добилась результата, окончательно доведя гангстера взведением курка.
- Ладно, ладно. Что ж сразу буянить, оружием угрожать. Вы бы сразу попросили, может, и согласился бы. А то намеками, намеками.
Подталкиваемый в спину дулом ружья, Боб удалился в сопровождении своих дружков, шери-фа, банкира, Сизого Орла и, конечно, Джози, под аккомпанемент дружного смеха.

В маленькой церквушке через дорогу они все остановились. Все, кроме «жениха» и Джози, стали по краям. Ханжа продолжала держать гангстера на прицеле. Банкир, заодно выполняющий и обязанности священника, удалился в церковную комнатушку переодеваться.
Но тут все вспомнили, что невеста из-за своего состояния прийти не может.
- Может, отложим свадьбу? – логично заметил Боб.
- Нет, я буду ее представительницей, раз она согласна. – Логично возразила Ханжа и встала рядом с главным буяном их города.
Устав держать тяжелое ружье, она отдала его шерифу. Сзади вспыхнувшего надеждой Боба мрачной тенью вырос Сизый Орел. Лицо жениха глупо вытянулось, а глаза сжались в узкие ще-лочки и загорелись, обещая отомстить.
Мистер Пакли, а в данном случае святой отец, заикаясь, начал церемонию. Поинтересовав-шись у хозяйки таверны, согласна ли настоящая невеста и может ли она поставить подпись на бумагах, он обратился к будущему мужу Сюзанны.
«Святой банкир» прочистил горло и надрывающимся голосом спросил:
- Ваше имя, сэр.
- Боб, - буркнул гангстер.
- Ваше полное имя.
Сизый Орел извлек из сапога свой короткий ножичек и ткнул им в спину Боба.
- Белый, он просил сказать фамилию.
Кадык Синего Боба заходил с бешеной скоростью.
- Фул ! Ты доволен? – выкрикнул он.
Индеец тихо засмеялся и убрал холодное оружие.
- Вполне! – а потом пробурчал себе под нос. – Оказывается, белые тоже дают прозвища сво-им детям.
Джози также усмехнулась, подумав про себя: «Сюзанна Фул. Бедная, бедная Сьюзи!»
Священник тем временем продолжал:
- Согласны ли Вы, взять в жены Сюзанну Робинсон и заботиться о ней…
- Нет!
… ощутив между лопаток два собственных револьвера…
- То есть, да! Разумеется! И жить, и есть, и спать. До самой ее смерти.
…два взведенных курка…
- Или моей! Как распорядиться судьба, - он кисло улыбнулся и развел руками.
Когда церемония была закончена, Боб горел негодованием и ненавистью. Он думал, что все эти люди, собравшиеся здесь, заставили его жениться на какой-то дуре простушке. И дело не в том, что на простушке, а в том, что заставили… Синего Боба никто, никогда не мог заставить. Он им отомстит!
- Твои два револьвера я, пожалуй, оставлю себе.
Сизый Орел повертел оружие в руках и извлек оттуда патроны. Горсть железных пуль, несу-щих смерть, он просто бросил на пол церкви, а револьверы отдал на хранение Пакли. Тот долго отнекивался, дескать, церковь…. Тогда Робинсон посоветовал ему снять рясу и предстать банки-ром. Тогда будет можно.
Понурого Боба отвели к «жене». Узнав о том, что этот молодой человек отныне ее муж, Сю-занна мило счастливо покраснела и с воодушевлением подписала бумаги. Только Боб стоял в углу и зло сверкал глазами.

Сизый Орел остановил лошадь и спешился. Привязав ее поводья к столбу, он направился к «Золотой Розе».
Он не был в этом городке уже около месяца: жил со своим племенем, отлавливал мустангов и приручал их. Он всегда кочевал по всем уголкам страны, куда его занесет судьба, и там продавал отменных лошадей. И этот городишко отнюдь не был исключением, просто он находился ближе всего от его племени: около двух дней пути.
Сизый Орел глубоко вздохнул. Он давно не был дома. Давно не видел мать и Белую Жемчу-жину. Он только перекусит, отдохнет немного и снова отправится к ним, туда.
Перед скорой встречей с родными и близкими, он надел свои кожаные индейские штаны, длинные волосы заплел в косичку, а также две маленькие крученые пряди с серыми нитями све-шивались по обеим сторонам лица. Накинув на плечи разноцветный шерстяной плат, он поднял-ся на деревянное крыльцо салуна.
Улицы были абсолютно пустынны. Стояло утро. Только редкие тихие голоса доносились из таверны.
Внезапно раздался жалобный визг, и из-за поворота на бешеной скорости на дорогу выскочил Генри Пакли, сын банкира и неудавшийся жених Сюзанны. Он бежал вперед истерично визжа, придерживая одной рукой черную шляпу на рыжей растрепанной голове, а второй отчаянно раз-махивая красным шейным платком.
Сизый Орел усмехнулся. Но тут же улыбка сползла с его лица.
Послышалось грозное: «Му-у!», и тут, бренча копытами и навострив рога, за беднягой Пакли погнался огромный взбешенный бык.
Сизый Орел, недолго думая, перемахнул через перила крыльца и спрыгнул на пыльную доро-гу. Он закричал Генри:
- Беги вперед, не останавливайся! Я разберусь с ним.
Генри не надо было долго упрашивать. Он пролетел мимо, будто и не заметил индейца, ни на секунду не сбавляя скорости.
Но и Сизому Орлу было уже не до него. Он встал в позу, слегка присев и согнувшись, прегра-див дорогу быку. Тот от удивления даже резко затормозил. Зверь хотел уже было обидеться, но, взглянув в яростные глаза метиса и на его свирепый оскал, то прикинул шансы и решил тихо-нечко ретироваться.
Сизый Орел даже слегка удивился. Но тут к нему сзади подошел Генри, весь красный и пот-ный. Он обмахивался своей шляпой, а шейным платком вытирал лоб.
Индеец мельком оглядел его. Выглядел он, как настоящий ковбой (примерно так, как выглядят в фильмах все хорошие ковбои). Весь в черном, в сапогах с серебряными шпорами и красным шейным платком.
Орел тихо засмеялся и, похлопав рассеянного Пакли по плечу, направился к таверне. Но тут молодой человек бросился за ним.
- Мистер, мистер. Вы спасли мне жизнь. Я вам безумно благодарен.
- Не за что, - бросил, не останавливаясь, Сизый Орел.
- Я вам по гроб жизни обязан!
Индеец опять тихо рассмеялся.
- Правда, правда! – гордо заявил оскорбленный в лучших чувствах Генри:
- И поэтому отныне я буду с вами всегда и везде, я стану вашим верным слугой! И надеюсь, другом.
Вот тут Сизый Орел остановился. Он повернулся и поглядел на юношу, как на сумасшедшего.
- Мальчик, ты в своем уме?
- Разумеется! Я говорю полную правду. Отныне я буду вашей тенью, пока не спасу вам жизнь так же, как вы спасли мне. Но несмотря на это я навсегда останусь вашим верным другом.
Он говорил так, будто индеец только в этом и нуждался. Сизый Орел, решив про себя, что бедный мальчик от страха немного сбрендил с ума, снова направился к салуну, в который все никак не мог попасть. Но Генри тут же увязался за ним, начав весело тараторить. Он что, решил, будто Орел согласен?
- Я даже не представляю, из-за чего этот бык бросился на меня. Я просто стоял у загона мое-го отца. А тут он, как глянет на меня! Глазки его загорелись, стал рыть копытом землю, а потом как…. А я всего-то помахал платочком Саре, чтобы она заметила меня. Она убира-лась там, в загоне.
Пакли продолжал что-то тараторить, но Орел уже не слушал его. Он зашел в полупустой зал и сел за крайний столик. К его удивлению (или уже нет?) рядом на стул бухнулся Генри. Он лени-во стал обмахивать себя шляпой и зычным голосом крикнул бармену:
- Браун! Две бутылки виски для меня и моего друга.
Сизый Орел покачал головой. Юноша так старался быть похожим на крутого взрослого ков-боя!
Бармен отозвался со своего места, преспокойно продолжая полировать свои стаканы:
- По утрам виски не подаем!
Генри резко пожал плечами и сделал широкий жест рукой:
- Тогда сидр!
- Парень, ты, что не понял? Ничего крепкого!
Скулы юноши порозовели, и он произнес намного тише:
- Ну, тогда, воды.
Бармен с невозмутимым видом предложил:
- Есть опохмеляющее, чай, кофе, лимонад и молоко.
Пакли выпрямил спину:
- Лучше воды, - а потом громоподобным шепотом обратился к Сизому Орлу. – У них тут просто ужасный кофе, горький и черный, как смерть.
От этих слов индейцу, что-то расхотелось покупать кофе, и он заказал чай с порцией мяса. И они стали ждать заказа. Генри, продолжая воображать себя крутым и взрослым, закинул ноги на стол и откинулся на стуле. Но тут сиденье с предательским скрипом опрокинулось на пол вместе с седоком. Индеец громко засмеялся, а Генри с суровым лицом поднялся и сел, на этот раз нор-мально.
Сцена пустовала. Видимо, утром жизнь в этом салуне только-только просыпалась. Но еду им принесла длинноногая блондинка. Она была в полупрозрачной юбке и обтягивающей рубашке с умопомрачительным вырезом. Она поставила поднос на стол и мелкими шагами приблизилась к Сизому Орлу. Ее рука скользнула ему на плечи, а головка опустилась к самому уху. Она про-шептала, жадно глядя на его обнаженную мужественную грудь.
- Индеец, я могу приготовить тебе потрясающий завтрак. Хочешь, я буду твоей скво?
- Нет, Кайли, в другой раз!
Орел снял с себя ее руку и развернул по направлению к стойке бара. А затем обратился к сво-ему попутчику.
- Итак, мистер Пакли?
- Генри, - расплылся в улыбке юноша, - для вас я просто Генри.
- Генри, - согласился индеец. – Хорошо. Но не пора ли Вам уйти?
- Нет, никуда я не уйду! – воскликнула оскорбленная невинность. – Ведь вы спасли мне…
- Сидите, сидите! – замахал руками Орел. – Только молчите.
Покончив с трапезой, они вышли. Метис стал отвязывать своего мустанга. Генри же исчез в конюшне на пару минут, и вывел оттуда своего коня, которого стал седлать с полной серьезно-стью. Сизый Орел, который был уже в седле, с недоумением следил за ним.
- Ты что же, собираешься со мной ехать?
- Разумеется! Я же сказал…
- А как же родители?
Генри выпрямил плечи и выпятил вперед грудь.
- Я уже не маленький, могу сам решать, что мне делать.
- Но не собираешься же ты…
Но тут Орел задумался и махнул рукой.
- А! Делай что хочешь. Только учти, я тебе ехать со мной не предлагал.
Генри радостно закивал головой и запрыгнул в седло. Индеец тяжело вздохнул и пришпорил лошадь (если можно так сказать; он ехал в одних только мокасинах, без всяких шпор). Младший Пакли на своей кляче поспешил за ним. Орел из жалости к парню ехал медленно, чем его мус-танг явно был этим недоволен. Но метис успокоил его, посулив в конце пути морковку. Дальше конь ехал тихо, как кролик.

Сизый Орел и Генри уже выехали за черту города. Юноша без конца донимал индейца своей болтовней, сам этого не замечая.
- А куда мы едем? – догадался поинтересоваться он.
- Ко мне домой.
- Так мы будем жить в вигвамах? Это круто.
Орел притормозил коня. Тот забрыкался, пришлось пообещать две морковки.
- Подожди-ка. Что значит, мы? Ты собираешься жить в племени?
- Да, пока я тебе обязан жизнью, я тебя никогда не оставлю.
- Внесем ясность. Значит так, ты считаешь себя обязанным мне? И теперь, выискивая, где может угрожать опасность, чтобы можно было спасти меня, ты будешь везде следовать за мной? Что, везде? Даже в отхожее место?
Генри покраснел, как рак, а Орел двинулся дальше. Вскоре юноша догнал его (Орел уже дол-жен был потратить три морковки).
- Не до такой степени, - начал оправдываться Генри, но индеец взмахом руки остановил его.
Он внимательно прислушался и огляделся. Он поднял глаза вверх. По песчаному склону тихо скатилась галька. Сизый Орел медленно достал из сапога свой верный нож.
Но внезапно послышался сдавленный вскрик, и невольно, на не держащих ногах, по песку по-скользила девушка. Чувствуя, что она вот-вот упадет и покатится кубарем вниз, она из послед-них сил ухватилась за мощный корень дерева торчащий из горы, и повисла на нем. Камни и пе-сок с громким звуком упали вниз, поднимая целую песчаную тучу.
- Помогите, - жалобно завопила девица, недавно следящая за ними.
Орел тяжело вздохнул и осторожно полез на кручу. Когда же он, наконец, спустился на землю, то поспешил отцепить от своего горла ее смертельной хваткой вцепившееся руки.
- Спасибо, - срывающимся голосом прошептала она.
Индеец глянул на ее покорно склоненную золотистую головку, вьющиеся локоны обрамляли нежное белое личико с огромными голубыми глазами. Красавица была невысока ростом и пре-красно сложена (такие обычно играют главных героинь в любых фильмах). Ее розовое платье слегка запачкалось, а белые перчатки порвались. Она прижимала к себе маленький узелок с ве-щами. Виновато взглянув на обоих мужчин, она пробормотала:
- Простите меня.
Это была Сюзанна.
Орел и Генри удивленно глядели на нее.
- Что ты здесь делаешь? – сердито воскликнул Сизый Орел, опомнившись первым.
Девушка затеребила кончики узелка и отвела взгляд в сторону.
- Я сбежала.
- Так значит, он… - Орел стал постепенно догадываться.
Сюзанна кивнула и расплакалась.
- Мне кажется, он мстит мне. Он такой… жестокий. Он все время кричит на меня, угрожает и так зловеще смеется. И еще он меня ни капельки не любит!
Миссис Фул разрыдалась во весь голос и припала к груди метиса, высморкавшись в его плат. Индеец поспешил его снять и закутать в него девушку. А потом он прижал ее к своей обнажен-ной груди, пытаясь успокоить.
- Я не могу так больше жить, это невыносимо. Я для него рабыня, ноль. Найди то, найди это. Сделай то, сделай это. И он безумно жестокий. Он чудовище! Спасите меня от него.
Сизый Орел неумело пытался ее успокоить, и что-то бормотал ей в утешение.
- Я последовала за вами в надежде, что вы поможете мне.
О Боже, опять попутчик! Но она смотрела на него такими глазами! Ее прекрасные глаза были полны слез, а Орел чувствовал за собой вину, что она замужем за этим зверем. Ведь он тоже спо-собствовал этой свадьбе. Но все думали, что она будет счастлива. И вообще мало кто надеялся, что она выживет. А она выжила. Недели через две выздоровела, но муж ее как был настоящим гангстером, так и остался.
- Я помогу тебе. Я отвезу тебя в свое племя, там ты будешь в безопасности. И если Боб бу-дет искать тебя, то не найдет.
Сюзанна всхлипнула:
- Спасибо вам большое.
Генри все еще стоял с открытым ртом. Для него увидеть бывшую невесту было шоком, и он никак не мог оправиться. Орел сделал ему знак садиться на лошадь. Сам он сначала аккуратно поднял Сьюзи и посадил в седло. Она была легкой, как пушинка. Затем и он одним прыжком взобрался на спину коню, сзади девушки. Тронув поводья, он поехал. Но в голове его крутилась мысль, что за два седока он потратит пять морковок.

Они ехали по дороге между скалами уже около двух часов. Генри безумно устал болтать и почти выпадал из седла от усталости. А Сюзанна уже тихонечко уснула у своего спутника на плече. Орел ехал медленно, чтобы не разбудить ее.
Солнце палило нещадно. Индеец чувствовал, как оно обжигает его голые плечи. Взглянув на светило, он попытался определить, который сейчас час. Солнце было в зените, значит полдень.
Сизый Орел знал, что вскоре где-то здесь должен быть ручей. А следовательно, можно будет сделать привал и отдохнуть.
Внезапно послышался странный звук. Индеец обернулся и увидел упавшее на песок тело Ген-ри. Его нога все еще торчала в стремени, а сам он сладко похрапывал, подложив под голову ла-дони лодочкой. Лошадь никуда деваться не собиралась. Она преспокойно стояла на месте, жуя редкую травку.
Сизый Орел тихо засмеялся и аккуратно спешился со спящей девушкой на руках. Опустив свою драгоценную ношу на ранее расстеленный плед и закутав ее, чтобы солнце не спалило ко-жу, он направился к своему вынужденному другу. Высвободив ногу Пакли из стремени, он на-крыл ему лицо шляпой и оттащил поближе к теневому склону, где уже лежала Сюзанна. Затем он сам прилег рядом с ними. Закинув руки за голову, он смотрел на редкие листья тоненького деревца, под которым они лежали, и не заметил, как уснул.
Первое, что он увидел, когда открыл глаза, это улыбающееся лицо. А затем услышал и тихий вопрос:
- Что это у вас за оргия?
Сизый Орел подскочил и обернулся к незаметно подошедшему человеку. Это снова была женщина. Ее глаза, цвета плавленого серебра, блеснули, а губы растянулись в улыбке. Каштано-вый локон выпал из незатейливого хвоста и украшал загорелую кожу. На девушке была красная юбка и белая блузка, но плечи также укрывала и черная шаль. За широкими плечами девицы ви-села винтовка. Встав, женщина обошла спящих и подошла к их лошадям.
- Можно? – она кивнула на мустанга Сизого Орла.
Он хотел было запретить и сказать, что это буйный конь и никого не подпускает к себе, но она уже подошла к нему. И, о чудо, конь не заржал и не забрыкался. Нет, конечно, он посопротив-лялся немного, но это так, для виду, а затем позволили себя погладить высокой незнакомке.
Тут до Сизого Орла дошло. Боже, это же Ханжа.
- Зачем ты последовала за нами? – тихо спросил он, подойдя к ней, чтобы не разбудить ос-тальных.
- Я следовала не за вами, а за Сюзанной, - она кивнула на девушку. – Я сама была удивлена, когда она оказалась у вас.
Джози предложила сесть и продолжила разговор.
- Видите ли, я ведь хорошо знаю Сьюзи, и живу с ней рядом. Последние недели она была очень несчастна. И вот, сегодня утром она выбежала из дома с до боли серьезным лицом. Я решила узнать, в чем дело, и поспешила за ней, оставив в «Розе» главным Брауна. Оказы-вается Сюзанна побежала за вами, но там за карьером она совершенно по-глупому упала. Лошадь сбежала. Сьюзи перелезла через карьер и нашла вас. Я же была вынуждена объез-жать эту гору песка на лошади. Но, Слава Богу, вы решили отдохнуть, и я догнала вас.
Она взглянула на него и улыбнулась.
- Вот и вся моя история. А так как я считаю себя виноватой в том, что она вышла замуж за это чудовище, то я буду сопровождать ее до безопасного места, где Синий Боб ее не най-дет.
- Нет, нет! Вы с нами не поедете! – воскликнул Орел.
Джози цыкнула на него и прошипела:
- А Вас никто не спрашивает. Я так решила и так будет. Я не привыкла, чтобы мне перечили.
Сизый Орел заскрипел зубами. Он тоже не любил, когда его не слушались.
- Дамочка, Вы слишком зазнались, управляя своей таверной. Здесь Вам не забегаловка и слушаться надо меня.
- Нет! Я решила сопровождать Сюзанну и я буду ее сопровождать. И вы мне не помеха. Тем более, - она тихо засмеялась и кивнула на ружье. – У вас абсолютно нет оружия.
Индеец достал свой нож и продемонстрировал Ханже.
- Есть, - тихо отозвался он.
- О, и это, по-вашему, оружие? – она сняла ружье с плеча. – Вот это оружие, так оружие.
Карие глаза метиса засветились яростью. Внезапно сзади раздался сонный голосок:
- Что здесь происходит?
Это проснулась Сюзанна. Она протерла кулачками глаза и сладко зевнула. Сизый Орел, как завороженный смотрел на нее. Тут девушка заметила подругу.
- Джози? Что ты тут делаешь?
Они бросились обниматься и говорить друг другу приветственные слова. Сюзанна обратилась к индейцу:
- Сизый Орел, она поедет с нами?
Против такой просьбы ни один мужчина устоять не мог. Он махнул рукой и отошел.
- Одним больше, одним меньше. И так уже целый отряд набрался.
Женщины победно заулыбались, а Орел еще раз изумился, как они подружились, эти две аб-солютно разные женщины. Сюзанна была доброй и нежной, веселой, непосредственной. Джози же не зря была прозвана Ханжой, она все время тряслась над своей таверной, будто это карточ-ный домик, и многим этим надоедала. Она была неразговорчива, мало с кем общалась и вообще редко появлялась на публике. Она никогда не расставалась со своей винтовкой. Индеец знал, что Сюзанна потрясающе стреляет из пистолета и из лука, что она с малых лет сидит в седле, но при этом она оставалась женственной и чрезмерно оживленной. Когда эти дамы сейчас стояли вме-сте, прижавшись друг к другу, было еще более заметна их существенная разница в росте. Джози была больше чем на голову выше подруги. И вообще была какая-то мужеподобная, что ли.
Они разбудили Генри и отправились дальше, решив переночевать в заброшенном домике в горах в нескольких километрах отсюда. Джози и Генри ехали на отдельных лошадях, а Орел и Сьюзи делили круп мустанга. Миссис Фул восхищенно оглядывалась по сторонам, не переставая радоваться всей этой красоте, но в глубине души сияя от счастья, что избавилась от мужа.
А Сизый Орел смотрел на нее и думал, насколько она непосредственна.

Они доехали до домика, когда уже темнело. Генри счастливый, что они добрались, спрыгнул на землю и прочитал целую речь о том, какие трудности они претерпели, преодолевая этот путь. Джози же просто, без лишних слов, спешилась и исчезла внутри.
Сюзанна страшно устала и еле удерживалась в седле. Индеец слез с лошади и помог спустить-ся даме. Ее обессиленное тело проскользило вдоль его обнаженного торса. Она взглянула в его глаза, и они на мгновение замолчали.
Но тут из окна донесся отчаянный крик Джози. Молодые люди бросились к ней со всех ног.
Вбежав в дом, Сизый Орел увидел спину Джози, судорожно трясущееся плечи и услышал ее тихие сдавленные рыдания. Подходя ближе, индеец поймал себя на том, что удивлен: Ханжа плачет? Он подошел к ней, положил ей руки на плечи, взглянул на пол и вздрогнул сам.
На деревянных досках пола в луже крови лежал старый индеец с ножевыми ранами в груди.
Джози продолжала тихонько рыдать. Она оторвала свои ладони от лица, но не стала вытирать красных от слез глаз, она не собиралась скрывать своих чувств. Сизый Орел опустился на колени перед трупом и тщательно осмотрел его.
- Он не из нашего племени, - тихо проговорил он, - из сиу.
- Но как они могли! – Сюзанна выбралась вперед и слегка вздрагивала от ужаса и не проли-тых слез. – Убить человека, старого человека!
Сизый Орел снял с убитого пояс и осмотрел его.
- Они не взяли скальпов, самого важного для него, - метис продолжил осмотр, и неожиданно воскликнул. – Сукины дети! Они забрали клинок! А клинок для индейца все!
Сюзанна положила ему свою ладошку на плечо, и он тут же успокоился.
- Где Генри? – тихо спросила она.
- Упал в обморок в соседней комнате, - ответила Джози.
Она смотрела на труп стеклянными глазами, а ее губы беззвучно шевелились. Сюзанна подо-шла к ней и дружески обняла. И они вместе расплакались.
- Кто это мог сделать, - сдавлено вопрошала Сьюзи. – Убить человека…
- Он индеец, - мрачно отвечал Орел.
- Какая разница? Он человек!
- Для некоторых есть разница, - отрезал метис, и в его голосе слышался гнев. Но гнев не к Сюзанне, а тем негодяям, которые совершили это преступление. – Наверняка, он просто остановился здесь отдохнуть. Здесь многие останавливаются. Но так же решила отдохнуть пара-тройка негодяев. Украли все ценное.
Он провел пальцами по крови и попробовал ее. Срывающимся голосом прошептал:
- Его убили недавно! Может, ОН охотится за тобой?…
- Не хочешь же ты… - Сюзанна отшатнулась. – Нет! Не может быть! Чудовище!
Она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. Сизый Орел приподнялся в растерянности, не зная, что делать. Джози опустилась рядом на колени и слегка дотронулась до его руки. Глаза она так и не вытерла, из них все еще катились слезы, но на лице сияла слабая улыбка.
- Беги за ней. Ей сейчас очень нужна чья-то помощь, чей-то успокоительный голос и креп-кое плечо. Не так-то просто узнать, что твой муж – зверский убийца. Беги же, беги…
Он благодарно взглянул ей в глаза, за то, что она помогла ему определится, на секунду сжал ее крепкую руку в своей теплой руке и выбежал за Сьюзи.
Он догнал ее у ручья, где она сидела, прижав колени к лицу и жалко всхлипывая. Сизый Орел опустился на землю рядом с ней. Она догадалась, что это он, даже не поднимая головы. А потом тихо заговорила.
- Я любила его, Сизый Орел. В самом деле любила. И когда меня с ним поженили, я все рав-но была счастлива. Мне казалось, что как только он станет моим, все изменится, и мы бу-дем бесконечно счастливы, - она всхлипнула и выкрикнула. – Какая же я была дура!
- Нет, вовсе нет, - пытался успокоить он ее.
- А потом, - продолжила она. – Когда началась семейная жизнь, я поняла свою ошибку. Сна-чала я недоумевала, почему он так себя со мной ведет, ведь раньше все было по-другому. Раньше, когда он любил меня, - она подняла голову и посмотрела на звездное небо, - а он никогда не любил меня. Понимаешь, не любил!
Она смахнула слезинки со своих щек и снова опустила голову, а затем повернулась к Орлу.
- Сначала я страдала молча. Не знаю, почему я не сбежала в первые дни, когда поняла, что он чудовище. Не знаю! Но я выдержала только три недели. Моя любовь умерла. А даль-ше… дальше ты знаешь.
Орел накрыл ее плечи спавшим пледом и поглядел на ее сияющее белым светом в темноте ли-цо.
- Я, конечно, знала, что он не ангел. Что он очень жесток, и что он вор. Но я даже предполо-жить не могла, что он убийца.
Она снова обхватила голову руками и тихо всплакнула. Сизый Орел пальцами приподнял ее подбородок и повернул к себе (в таких местах в фильмах обычно играет романтическая музыка). Он глядел в эти бездонные глаза и чувствовал, как какое-то странное чувство охватывает его. Безумно странное чувство, он даже не мог предположить его природу.
Внезапно тишину их уединения нарушили чьи-то шаги. Обернувшись, они увидели выходя-щего на берег Генри. Он рассеянно водил рукой по рыжим волосам и оглядывался вокруг.
- Я вот все думаю, - начал он, как ни в чем не бывало. – Тот, кто убил этого старика, наверно вообще маньяк. Сдвинутый.
От этих неосторожных слов Сюзанна снова разрыдалась, а Сизый Орел поклялся когда-нибудь убить своего непонятливого попутчика. Но вместо этого он спросил.
- Что ты здесь делаешь?
- Меня Ханжа к вам послала. Как ее… Джози, сказала, чтобы вы возвращались.
Орел пожал плечами, встал и помог подняться Сьюзи. Они ушли, не слыша шороха кустов…

Индейца похоронили, как положено, по обряду сиу. Все четверо стояли на холме у дома, глядя на догорающее пламя костра. Сюзанна, Генри и Джози стояли склонив головы, читая про себя христианские молитвы и выпрашивая для убитого место на небе. Но сказать об этом Орлу они не смели.
Сизый Орел отделился от них и встал на край склона. Он долго и жестко смотрел вдаль, на горизонт. А затем он набрал в легкие побольше воздуха и бросил клич! Его крик эхом много-кратно отразился от скал. Он крикнул еще раз, и снова до них долетело эхо. И снова под звезд-ным небом разнесся индейский крик.
Генри стоял, довольный своим кумиром, его состраданием и пониманием. Сюзанна украдкой вытирала слезы. А Джози стояла с сухими глазами. Она смотрела на спину метиса, слышала его полный ярости крик и читала в нем желание отомстить…

@темы: прикол, творчество

---

4 августа

Итак.
2 дня до долгожданного "14 февраля" и раздачи слонов шоколадок.
Надо спать, а совершенно не хочется спать.
Хочется чего-нибудь почитать. Захватывающего, интересного. с юмором, с распологающими к себе героями (можно главгероями, можно главзлодеями) и с любовию в конце....
И клипов хотца. Классных и потрясных.

@темы: Мысли вслух

---

Вообще-то я сменила диз (под впечатлением последнего тома Гока).
Но почему-то он никогда не загружается - захожу, а тут по-прежнему "Принцесс мейкер", только без фотки Бароа.
Смотрится нелепо, но я не знаю, что нужно сделать...

Сменили навигацию, так хрен гхыр теперь поймешь...

---

Молился ли ты на ночь, Шин Савада? Full version.

Название: Молился ли ты на ночь, Шин Савада?
Фэндом: Гокусен (дорама)
Пейринг: Шинкуми (Шин/Янкуми)
Статус: закончен
Рейтинг: не разбираюсь я в этом. Прочитайте и присудите сами.
Предупреждение: Герои принадлежат не мне. Все остальное - мое.

Первая часть.

Третий D посетил театр.
Янкуми смогла затащить их туда, лишь пообещав лишние 25 баллов на экзамене. Правда, ученики настаивали на 30. Торг был долгим. Но Кумико победила.
Первым, что поразило широкинских хулиганов, была вешалка, с которой, как известно, начинается театр. Вернее, гардероб. А еще вернее, симпатичные гардеробщицы.
Парни, чтобы полюбоваться красавицами в строгих костюмах, подходили к ним несколько раз. В качестве повода они каждый раз снимали что-нибудь из своей одежды. Они находились на вершине блаженства в тот момент, когда тонкие женские пальцы случайно касались их рук. В результате, некоторые экзальтированные натуры разделись фактически до трусов (могли бы и дальше, но их остановила Янкуми) и не знали куда девать десятки полученных бирок.
Следующим открытием для учеников явился буфет.
Все было так красиво и аккуратно, прямо как в европейском ресторане! Впрочем, цены тоже были ресторанские.
Ну и наконец, молодые люди ощутили всю силу искусства.
Спектакль произвел на них столь глубокое впечатление, что они все дружно рыдали вместе с героями, сочувствуя им. Актерская игра так увлекла ребят, что во время финальной сцены они гурьбой выскочили на сцену с криками:
- Не трожь бабу, козел!
И пожалуй, впервые за всю историю театра Отелло не только не смог убить Дездемону, но и сам был избит до полусмерти.
Кумико поклялась про себя, что в следующий раз поведет своих учеников только на детский утренник.
И хотя директор театра со скандалом вышвырнул широкинцев вон, визжа, чтобы они не смели приближаться к его святилищу ближе, чем на километр, Янкуми добилась своего.
Молодые люди были в полном восторге. Их охватила безудержная тяга к искусству. Следствием этого похода стало их решение ставить на школьном фестивале театральную постановку. И не просто там какую-то «Золушку», а именно «Отелло»!
- Дездемоной будет Савада!
- Что?!
Шин, как всегда, спал. Услышав свою фамилию, он резко вскочил и внезапно обнаружил, что пропустил самое интересное. Ямагучи распределяла роли. И явно наслаждалась этим процессом.
- Секундочку! Почему это я играю женскую роль? Я вообще не собираюсь участвовать в вашем фарсе, - возмущался Шин.
- Просто ты самый симпатичный парень во всем классе и будешь хорошо смотреться в красном, - пожала плечами классный руководитель. - Итак, обсуждаем кандидатуру Савады Шина на главную женскую роль. Кто за?
Лес рук.
- Замечательно. Кто против?
Против был только один человек. Сам Савада Шин.
- Великолепно. Большинство проголосовало «за». Кандидатура утверждена.
Кумико аккуратно вывела на доске иероглифы имени новоиспеченной Дездемоны и обвела их сердечком.
Шин посмотрел на доску. Большинство ролей уже нашли своих актеров. Так Отелло был назначен Учи, а Яго – Минами.
- Так секундочку, - Савада не верил своим глазам. – А что в «Отелло» делает Ёрик?!
Янкуми уставилась на своего любимого ученика, не скрывая удивления:
- А ты что-то имеешь против Кумы?
- Шин-чан, ты думаешь я не смогу сыграть черепушку? – жалобно протянул толстяк.
- Конечно, нет! То есть да! То есть нет… Не путайте меня! Ёрика вообще не должно быть в «Отелло».
- Ууууу, какой умный! – Кума обиделся. Ему казалось, что Шин во что бы то ни стало хочет лишить его роли.
Янкуми только махнула рукой:
- Да ладно тебе, Савада. Мы не собираемся придерживаться строго шекспировского текста. Мы даже немножечко изменили сюжет.
- Оооо, нет. – Шин заткнул уши. Сначала свои, потом ближайших соседей. – Я это ваше «немножечко» даже слушать не хочу!
Нода ухмыльнулся и открыл свой ноутбук:
- Не волнуйся так. Все будет просто супер. Ведь сценарий написал я!
- Вот именно поэтому и волнуюсь, - пробормотал Савада под нос.
- Значит, история такая, - начал Нода свой рассказ. – Жили два другана: Отелло и Яго. Такие же, как мы, парни с улицы. Только Отелло был крутым парнем, а Яго – забитая шестерка и всегда ему завидовал. У Отелло была девчонка – Дездемона. Она была из богатой семьи, и ее родители не хотели, чтобы она встречалась с янки. Но она любила своего мужчину и решила сбежать вместе с ним в мир байков и свободы!
Бровь Шина начала подергиваться. Янкуми же просто хохотала, стуча тапком по столу и призывая ученика рассказывать дальше.
- Ну так вот. Этот Яго решил увести у Отелло его девчонку, чтобы отомстить и все такое. Но Дездемона-чан, типа, не поддалась и отшила его. Тогда он подстроил все так, чтобы выглядело будто она своему бойфренду изменила. Когда Отелло узнал об этом, то это стало для него огрооомным таким ударом. Он очень сильно ревновал и мучался. Сошел с ума, разговаривал с черепами по ночам, «быть или не быть» и тому подобное. В конце концов, он сорвался, пошел и задушил Дездемону. Конец.
Класс одобрительно загудел и даже немножечко поаплодировал.
- Неужели вы думаете, что это будет кому-то интересно?! – продолжал изумляться Шин.
- Естественно, - подмигнул Нода. – Ведь перед тем, как задушить свою цыпу, Отелло проведет с ней ночь любви!
Нода и Учи попытались продемонстрировать, как это будет выглядеть, но Савада им обоим врезал так, что охота издеваться покинула их вместе с жизнью.
Класс, напротив, был чрезвычайно возбужден предстоящей эротикой на сцене. Шин не счел необходимым напоминать им, что девица-то будет ненастоящей. А то бедные парни нафантазировали себе, если не Ямадо Надесико, то Анжелину Джоли точно. А на месте Отелло, естественно, себя.
- Хорошо, - внезапно смирился лидер третьего D. – Я буду учавствовать в этом фарсе. Но только при одном условии. Отелло будет играть она.
И он указал на пританцовывающую у доски классную.
- Чего? Янкуми? Сдалась она тебе? – теперь Учи чувствовал опасность потери роли.
- Ну подумай сам, - начал рассуждать Шин. – Кульминацией нашего спектакля (класс: «куль… чего?») является эротическая сцена, так? Зрители захотят увидеть полную естественность и жизнеподобность. Если им что-то не понравятся, они закричат: «Не верю!», закидают нас тухлыми помидорами и покинут зал. Нам же этого не хочется, так? Но как можно поверить любовной сцене между двумя парнями? – Янкуми хотела убедить своего ученика, что очень даже можно, но он зыркнул на нее так, что она тут же заткнулась. – Так не лучше ли, чтобы на сцене торжествовала истинная любовь между мужчиной и женщиной?!
Секундное молчание сменилось громовыми аплодисментами, одобрительным свистом и подбадривающими выкриками.
Ямагучи еще пыталась убедить класс в бредовости данной идеи, но ее никто не слушал.
Шин вытащил из ослабевших пальцев Кумико мел и написал на доске: «Отелло – Ямагучи Кумико». И обвел сердечком.
- Я обязательно помолюсь, - шепнул он на ухо растерянной учительнице.
Удар Янкуми, предназначенный для Савады, не достиг цели. Так как цель в это время уже покинула класс. Лишь его заливистый смех доносился из коридора.

Вторая часть.

Новость о сенсационной постановке третьего D c элементами стриптиза и эротики разлетелась по Широкину со скоростью МИГа.
Каждую репетицию зал был переполнен. Самые предприимчмвые (в лице Ноды и Минами) стали брать определенную плату за вход в спортивный зал (который выступал храмом искусства на время проведения обширных мероприятий вроде фестиваля).
Цена за вожделенный огрызок бумаги с накарябанным чьей-то кривой рукой «аплочено» была самой разной. Это могла быть мелочь, затерявшаяся в карманах. Могла и раритетная булка, доступная только избранным (кои избирались придирчивым взглядом буфетчицы). Кто был самым избранным из всех избранных и кому сие хлебобулочное изделие, а заодно и титул «Аполлона местной столовой», доставались чаще других, думаю, объяснять бессмысленно.
Так или иначе расплатившись, жаждущие зрелища ученики попадали в зал. Впрочем, места, с которых им предстояло сопереживать актерам, определялись их «лептой», внесенной в скромный бюджет «театра».
На случай, если вдруг какой-нибудь младшеклассник попытается полюбоваться Савадой в платье, не заплатив при этом ни иены, в дверях стоял Кума. Его размеры и так внушали уважение. А уж до чего он был ужасен в костюме Йорика!
Впрочем, если вы проучились в Широкин с год-другой, то вы можете и не испугаться огромной плюшевой черепушки у входа. Здесь и не такое видали.
Словом, репетиции шли полным входом.
Панки и янки отплясывали на сцене брейк-данс и читали рэп. Ни то, ни другое зрителей не впечатляло, но они скромно аплодировали, опасаясь, что за крики «ацтой» их выкинут из зала до начала последнего действия.
А действие все не начиналось и не начиналось. Как только Шин, скромно перекрестившись на авансцене, огромными шагами пересекал всю сцену и плюхался на кровать, Янкуми впадала в некое подобие ступора. Сердце отчего-то начинало колотиться со скоростью отбойного молотка, кровь ударяла в голову, а тело переставало слушаться. Ее актерская игра и так оставляла желать лучшего, а уж во время этого акта даже роботы чувствовали себя последователями Станиславского по сравнению с нею. Ее конвульсии обычно заканчивались, едва начавшись, прерванные суровым режиссерским (Ноды) «Стопу, стопу!».
Сегодняшняя репетиция исключением не стала.
Шин в миниатюрной клетчатой юбочке, призванной символизировать его «женское» начало, натянутой поверх его собственных брюк, усталым голосом прочел монолог Дездемоны («Ах имя, что же значит имя в этом мире, если в паспортном столе тебе его поменяют за месяца два»). Затем он с тяжелым вздохом опустился на узкую больничную кровать, стащенную из медкабинета и застеленную покрывалом фривольного розового цвета. Кровать презрительно скрипнула, высказывая свое недовольство столь частым ее использованием. За сегодня эту сцену прогоняли уже больше семи раз. Савада не стал дожидаться своего «мужа», а вытащил из-под подушки третий том сочинений Диккенса и принялся читать.
Суфлерская будка громогласным шепотом напомнила: «Входит Отелло».
Янкуми на деревянных ногах прошагала к тому месту, где, по ее представлению, должна была находиться постель и Шин. Перед глазами все плыло, а потому Ямагучи имела весьма смутное представление о том, что где располагается.
Так как это был уже седьмой раз за день, то Кумико почти угадала с расположением реквизита: она не дошла до кровати каких-то полсцены и начала свой знаменитый «диалог с женой», обращаясь к огромной уродливой вазе (тоже, к слову, стащенной из медкабинета).
- Молилась ли ты на ночь… ик… Дездемона.
Икала Янкуми исключительно от волнения. Но Шин, взглянув на нее исподлобья, внезапно обронил, словно ненароком:
- Опять напился на ночь глядя, муж мой?
И Янкуми, и Нода, и зрители пораскрывали рты от удивления. Суфлер тщательно пытался отыскать подобную фразу у себя в сценарии. Савада тем временем продолжал, будто ничего не произошло.
- Не зря мне говорила моя мама:
«Не смей встречаться с ним, ведь он тебя погубит!»
Ты каждый день приходишь домой пьяный,
молиться заставляешь почему-то,
а сам потом валишься, как убитый!
Я женщина! И если вдруг забыл ты,
твоя жена! Так действуй, наконец!
Столь откровенное приглашение подействовало на Ямагучи совсем не так, как планировал Савада. Училка математики, прохлопав ресницами весь его монолог, свалилась к его ногам аккурат с последним изреченным словом.
Савада на пару секунд прикрыл глаза и издал тяжелый вздох. Он обратился к суфлеру, коим являлся одним из немногих учеников третьего D, умеющих читать:
- Ручку не одолжишь на пару секунд?
Затем Шин вытащил блокнотного размера листочек бумаги, служивший ему закладкой, и аккуратно вычеркнул "план С". План А и план В провалились ранее. В активе у юноши оставались только действия под литерами D и Е. Столь долгожданный поцелуй между ним и учительницей мог так и не состояться. И еще неизвестно, кто больше этого поцелуя ждал: аудитория или сам Шин.
Янкуми за ноги утащили за кулисы и принялись приводить в чувство. Пока Учи и Минами осторожно хлопали женщину по щекам, умоляя подняться, Нода суровым взглядом смерил безжизненное тело:
- Если так будет продолжаться, то нам придется Отелло заменить.
Эту фразу услышал Савада, успевший стянуть с себя юбку и щеголявший в обычной школьной форме. Естественно, смысл высказывания ему совсем не понравился. Не для того он терпел унижение женской роли, чтобы в последней сцене быть поцелованным Учи или Минами (ну или задушенным - разница не велика).
- Не надо ее заменять, она справится, - негромко бросил Шин, поднимая на руки Ямагучи.
- Но Шин-тян, выступление уже через три дня.
- Дайте мне три дня, и станете свидетелями самой страстной сцены убийства в истории!
Очнувшаяся было Кумико, услышав последнюю фразу, вновь провалилась в незабытье. Она почему-то ни секунды не сомневалась, что убивать будут ее.

Третья часть.

План D был прост и ясен. Выманить Янкуми на свидание. Сделано это было под предлогом усиленных репетиций и "вживания в образ".
- Если мы сможем притворяться в жизни на улице, то притвориться на сцене нам тоже ничего не будет стоить.
- То есть ты хочешь, чтобы мы пошли на свидание и вели себя, как Отелло и Джульетта?
- Дездемона...
- А тебе не кажется, что нас неправильно поймут, если вдруг за барной стойкой я начну тебя душить?
- Прежде чем начать меня душить, ты должна меня поцеловать и вообще изобразить неземную страсть, такую, чтобы все прониклись и поверили. А главное, я... то есть Дездемона... поверил.
Глаза Янкуми стали похожи на чайные блюдца, а в голосе сквозило неподдельное удивление:
- То есть ты хочешь сказать, что вся моя неземная страсть крайне неубедительна?
Шин просто пожал плечами и неопределенно кивнул, будто махнул головой, отбрасывая непослушную челку назад.
- Ладно. Я пойду с тобой на свидание и продемонстрирую тебе все свое актерское мастерство. Ты тут же влюбишься в меня без памяти!
- Вот это настрой! Хвалю. Только поздно.
- Как это поздно? Что поздно?
- Заставлять меня влюбляться. Ведь я уже...
- Аааа... Не важно, - Янкуми махнула рукой, не дав ему договорить, и тем самым не дав прозвучать одному из самых романтичных любовных признаний японской массовой культуры.
Савада вновь вздохнул, вознес взор к небу и попросил у богов даровать ему еще немного сил и терпения.
Тем временем настрой Янкуми с каждой секундой становился все более боевым. Она убедила себя, что провал постановки просто недопустим, тогда как удачное завершение театральной эпопеи еще больше сплотит коллектив класса. "Ради своего класса я готова на все! Даже на свидание с Савадой!"
Если бы ее мысли мог читать Шин, ему было бы не слишком лестно.
Время Че было назначено на 4 часа дня в четверг. За 20 часов до поднятия занавеса.
Шин даже не стал переодеваться, придя на встречу в школьной форме. Тогда как Янкуми явилась... в широкинской форме?!
Для тех, кто не в полной мере разделил удивление Савады, напоминаю: Широкин - школа для мальчиков.
- Что ты делаешь? - только и смог выдавить из себя парень.
- Ну а как же? Мы же с тобой репетируем. А на сцене я играю мужскую роль, ты - женскую. Сама я позаимствовала форму у Кумы. А теперь посмотри, что я для тебя прихватила.
- Нет, - Шин даже не пожелал смотреть. - Нет, я не надену!
- Но почему? Посмотри, какая прелесть!
И она извлекла из сумки огромный розовый бант, весь в блестках.
-Нееееет!
Япония давно не видела подобной пары: девица с двумя хвостами до попы и в безразмерной мужской форме, и парень с огромным розовым бантом в рыжих волосах.
- Мама, мама, смотри, клоуны! - кричал какой-то мальчик, тыкая пальцем в сторону Шина и Кумико.
Его мать, которая сама являлась заядлой яойщицей и бывалой авторшей додзинси, пыталась понять, воспринимать ли данный косплей, как невинную шутку или оскорбление в лучших чувствах.
Шин пытался делать вид, что не слышит многочисленных шептаний за его спиной. Кумико преуспела на этом поприще значительно лучше - у нее был абсолютно невозмутимый вид. Правда, нельзя было исключать и того варианта, что она действительно ничего не слышала.
Юноша кашлянул пару раз, привлекая к себе внимание спутницы, и, отвернувшись, чтобы скрыть предательски порозовевшие щеки, предложил:
- Думаю, нам следует начать с того, чтобы взяться за руки...
Не успел он договорить, как почувствовал, что его ладонь обхватила ладонь Янкуми.
- А теперь нам надо заняться тем, чем занимаются на свиданиях все пары, - продолжил он слегка дрожащим голосом.
- Да, конечно, - поддакнула Кумико, пытаясь изобразить вид искушенной женщины, побывавшей на сотне свиданий. Она, правда, имела смутное представление о том, как подобные женщины выглядят, поскольку сама не была ни на одном.
- Для начала пойдем в кино. Что желаешь посмотреть? – Шин еще крепче сжал ее руку. Однако так ни разу и не посмотрел ей в глаза.
- Я бы с удовольствием сходила на ретроспективу фильмов Брюса Ли. Ну или на какой-нибудь ужастик.
Теперь Савада все-таки взглянул на нее. И взгляд его полон был изумления и… разочарования.
- Ну это… не те фильмы, которые обычно посещают на свиданиях.
Кумико зарделась до кончиков ногтей. И тут же отвернулась, чтобы Савада этого не увидел. Ей страшно не хотелось, чтобы Шин узнал, что у его училки за 24 года жизни ни разу не было настоящего свидания (насильные попытки вытащить на них сопротивляющихся мужчин не считаются).
Она решила во чтобы то ни стало показать свою зрелость и опытность. Кто из них тут учитель, а кто ученик, в конце-то концов!
- Ох-хо-хо! – резко развернулась Ямагучи, пытаясь изобразить смех коварной соблазнительницы. Выходило нечто среднее между скрежетом по стеклу и гоготом Санта-Клауса. Именно так коварные соблазнительницы и смеются, разве нет?
- Я всерьез! – внезапно прервал ее Шин и резко потянул ее за руку, которую так и не отпустил. Не удержав равновесия, она рухнула прямо к нему в объятия.
На мгновение сердце Кумико замерло в груди, а потом стало отплясывать бешеную чечетку. Она уже начала думать, с чего бы это, как тут…
- Прошу прощения! – к ним подошла высокая, густо накрашенная женщина в строгом костюме (если костюм всех цветов радуги можно считать строгим).
Этих слов Янкуми хватило, чтобы опомниться и высвободиться из объятий Савады. Шин же, в свою очередь, чья рука уже почти нащупала среди безразмерных мужских брюк женскую филейную часть, смачно выругался. Про себя.
- Я представляю журнал «Guy and the city», - продолжала тем временем незнакомка. – Я ищу самые необычные пары на улицах города. Не могли бы вы позволить сфотографировать вас?
- Да, конечно, – мгновенно отреагировал Шин.
Он обхватил Кумико за плечи и приблизился губами к ее щеке. – Фотографируйте!
Ямагучи, естественно, сопротивлялась. Она закрыла лицо Шина ладонью и пыталась его оттолкнуть от себя.
- Эээ, нет, милочка, так не пойдет. Видите ли, мы учитель и ученик…
- О, это даже интереснее! – Глаза женщины загорелись азартом, как будто она играет в лотерею и до джек-пота осталось совпасть всего одной цифре. – Кстати, забыла вам сообщить, что автоматически ваше фото принимает участие в конкурсе. И если голосование читателей признает вас лучшей парой, то вы получите чек на 250000 иен…
- Фоткайте! – скомандовала Янкуми.
Не дав опомниться Саваде, она схватила его за шиворот и потянула на себя. Описав в процессе полета нечто вроде твиста, он рухнул как подкошенный… прямо на руки своей учительницы. Да так резко, что бант едва не слетел с его головы. Получилась этакая типичная картина из седзе-манги, когда главный герой подхватывает неуклюжую главную героиню.
- О, да! – завопила радостно женщина. И тут же защелкала фотоаппаратом.
Впочем, им щелкала ни она одна.
Вокруг собралась целая толпа. Все они повыхватывали свои мобильные телефоны и старались запечатлеть на память невиданное доселе действо.
И только мальчик продолжал выть и дергать маму за юбку. Сама мамаша уже нащелкала на целый фотоальбом.
- Мам, я хочу себе на день рождения таких же клоунов!
- Но чем тебе прошлый не угодил-то?
- Но ведь вы отправили меня спать сразу после того, как он поздравил меня!
- Ну и правильно. А зачем еще клоуны нужны?
- А зачем тогда вы с тетей Саяко и тетей Мияко заперлись с ним в большой комнате, сразу после того, как он начал медленно расстегивать свою курточку. А меня ты постоянно торопишь, когда я медленно завязываю шнурки. Так нечестно!
Тем временем мимо проходила группа туристов. В этот момент экскурсовод как раз рассказывала им о стеснительности и сдержанности японского народа.
Одна женщина указала в сторону творящегося бедлама, в центре которого находились Шин и Кумико (юноша не сплоховал и уже начал демонстрировать все позы Дездемоны, до которых только смогла додуматься больная фантазия их режиссера – читай, Ноды).
- А это что такое?
Гид, которая сама коренным японцем не являлась, но читала очень много умных книг, чтобы получить эту работу, быстренько пролистала путеводитель. Впрочем, ответа на заданный вопрос она там так и не нашла. Пришлось выдумывать самой.
- Это… э… живая композиция. Перфоманс, так сказать. Очень актуальное современное искусство.
- Ой, как интересно! А что же изображает эта композиция?
- Ну… Шоу-бизнес. А через него – алчность и греховность человеческой натуры. Вот та женщина, одетая как мужчина, символизирует обезличенное индивидуальное начало. Поскольку шоу-бизнесу совершенно чужда глубина человеческих чувств, личностная духовность. А юноша рядом, занявший столь бесстыдную позу, как любовница, жаждущая объятий, как греческие богини на полотнах эпохи Возрождения, он соблазняет, как рыжая бестия, как суккуб и инкуб в одном лице, манит, как…
- А если покороче?
Гид (молодая девушка с двумя косичками) вытерла слюни и поправила очки на пол-лица.
- Ах да. Он символизирует дьявольскую сущность. Этакого ангела греха, змия-искусителя, соблазняющего человека на славу ради денег, а на самом деле, дарующую ему дорогу в ад. – Она не стала добавлять, что сама спустилась бы за таким змеем куда угодно, хоть на дно кратера вулкана, – ну а люди вокруг – это папарацци. То есть скрытое в нас зло. И тому подобное.
- А почему красный бант? – не отставала не в меру любопытная туристка.
- Он. Ну знаете. Красный – символ чистоты невесты и при этом одновременно символизирует кровь, смелость – ярость. Этот цвет – амбивалентный знак, он дихотомичен по своей природе, как и натура человека…
Тут вдруг две девицы из той же туристической группы повыхватывали фотоаппараты и радостно завизжали:
- Ой, смотри, та яой косплеят!
- Где яой?
И они бросились в самый центр толпы.
Ну что тут скажешь. Гид пожала плечами. Туристки из России, что с них взять! Им куда важнее пощелкать бисененов, чем выслушать лекцию об искусстве.
Тем временем Шин Кумико, изобразив уже почти всю сценографию спектакля, добрались-таки до кульминационной сцены!
Савада, к тому времени уже почти раздетый (это постарались русские туристки), ожидал поцелуя «своего мужа».
Но Ямагучи, смерив его долгим оценивающим взглядом, печально вздохнула и разомкнула руки. Юноша со смачным звуком шлепнулся на землю. А Кумико обратилась к журналистке.
- Ну как? Достаточно? Теперь мы точно выиграем эти деньги?
- О, да! Я не вижу у вас конкурентов! – и радостная убежала докладывать редакции о редкостной удаче.
Янкуми же отбила своего ученика из лап вездесущих туристок и помогла ему привести себя в порядок. Вся ее помощь, однако, сводилась к водружению на его макушку свалившегося банта.
- Ну что? Идем в кино?
Савада был безумно рад оказаться сейчас там, где темно и нет визжащих под ухом девиц. Кинотеатр – самое то.
Он уже представлял себе, как в темноте зала, на последнем ряду, возьмет Кумико за руку и, смахнув с ее глаз слезы (он, правда, никогда не видел, чтобы она плакала, но почему-то был уверен, что над каким-нибудь слезоточивым моментом она обязательно зарыдает), поцелует ее. Тем более что название фильма звучало очень заманчиво – «Возлюбленные Белоснежки».
Нужно ли упоминать, что Янкуми и не думала рыдать! Ей, наоборот, очень было смешно наблюдать за похождениями Белоснежки и ее семи гномов, ростом с богатырей.
Шин достаточно быстро сообразил, что с выбором картины вышла промашка. Еще когда во время начальных титров миру продемонстрировали процесс зачатия будущей главной героини во всех подробностях, Савада заподозрил что-то неладное. Наверное, неспроста на него так странно смотрел билетер, когда спрашивал, есть ли ему 18 лет. Теперь осталось только понять, к чему Кумико был выбран этот фильм.
Это намек? Может, он зря, дурак, мечтает о поцелуе? Может, учительницу уже пора вести в любовный отель?
О, нет, нет. О чем это он? Что за грязные мысли лезут в голову? Наверное, это Белоснежка виновата и ее большие… глаза. Шин покосился на свою соседку. Да, у Белоснежки они значительно больше! Но зато у Янкуми свои достоинства, как например…
- Я в туалет!
План романтичных обжиманий на местах для поцелуев снова провалился.
Кумико вышла из кинотеатра изрядно оживленная и довольная жизнью.
- Хороший фильм! Ты видел, какой там самый главный гном? Какой у него огромный топор! Он говорит такие уморительные фразочки. Одну из них надо запомнить и периодически использовать на уроках, чтобы вас приструнить. На Белоснежку же действовало!
Завидя смущение Шина, она расхохоталась пуще прежнего. Янкуми всем своим видом пыталась показать, что ей такие фильмы смотреть не в диковинку и во время просмотра ровным счетом ничего не произошло.
Не признаваться же Саваде, что она в наглую выпила практически всю его колу, пока он то и дело бегал в туалет. Ей только и оставалось, что утешить себя мыслию о том, что ему и не нужно было пить, раз он и так страдал недержанием.
«Надо будет отметить в его характеристике», - иногда в Кумико просыпалась учительница.
- Куда идем теперь? – поинтересовался Шин.
А разве в его голосе всегда была эта хрипотца?
- В кафе! Я знаю одно уютненькое местечко.
Она привела его в бар. На самом деле это было любимое место сборища их клана. Здесь проходили самые шумные вечеринки и важные совещания клана Оэдо. Кумико бывала здесь тысячи раз.
Она радостно поздоровалась со всеми хостесс, обнялась с многочисленными янки у стойки и заказала чего покрепче. Кофе, разумеется.
- Кумико-чан, ты на свидании? – воскликнул бармен. – А Тетсу знает?
-Нет, что ты, мы вовсе не на свидании! Мы репетируем. А причем здесь Тетсу?
- Бедный Тетсу, - только и молвил в ответ собеседник. Естественно, он ни на секунду не поверил в байку про то, что Кумико привела сюда этого пацана просто так.
Во-первых, его растрепанный вид говорил о многом. Во-вторых, его влюбленный взгляд говорил еще о большем. Ну а в-третьих, из Кумико была отвратительная актриса, какие репетиции!
- Эй, парень, - подозвал Шина бармен.
Юноша, с трудом отбившись от немолодых хостесс, осторожно подошел к стойке. Ямагучи в это время беседовала с каким-то огромным бугаем, на котором не было и миллиметра невытутаированной кожи.
- Держи, - и бармен сунул в руку Шина ключи.
Парень приподнял бровь в изумлении.
- Подниметесь наверх, вторая дверь направо. Я сегодня уйду пораньше, так что у вас не более трех часов. Надеюсь, - мужчина окинул Шина оценивающим взглядом, - тебе хватит.
- Почему? – только и спросил Савада, однако убирая ключ к себе в карман.
- Я слишком долго ждал, когда она приведет с собой мужчину. Думал, что уже не дождусь.
- А с чего вы взяли, что я ее… э… мужчина? – осторожно спросил Шин, уже присматривая себе путь наверх.
- Ну не каждый же день она выряжается, как на свидание!
Юноша стянул бант и продемонстрировал его своему собеседнику:
- По-вашему, именно так ходят на свидания?!
- А разве нет? – бармен почесал затылок. – Вон на ней какой строгий костюм: пиджак, брюки, все черное. Очень торжественно, разве нет? С размером, правда, немного промашка вышла. Но это она исключительно от волнения!
Савада не стал расстраивать мужчину, который, видимо, никогда не учился в школе, а просто отправился за Кумико, звать ее «репетировать» наверх.
Первым делом Ямагучи спросила, поступают ли так пары на типичных свиданиях. Савада ответил, что да, только они делают это в специальных отелях, но сути дела это не меняет. Янкуми изобразила загадочный вид, а сама в это время пыталась понять, зачем создавать специальные отели только для того, чтобы там репетировать…

Четвертая часть.

Комната, вероятно, совсем недавно стала комнатой. А ранее представляла из себя самую элементарную кладовку. Шину как-то легко мог представить, что в дальнем углу когда-то стояли несколько ведер и пара швабр. Но вот что тут можно жить – это представлялось с большим трудом.
Скорее всего, эта комната предназначалась для особо страстных и нетерпеливых посетителей (к которым, как понял Савада, причислили и его). Она была столь мала, что в ней помещалась только стандартная кровать на человека этак полтора, стоящая впритык к стене, и небольшая тумбочка с торшером. Впрочем, как обнаружилось позже, светильник не работал.
Окон не было. Ну и правильно, функционально этой комнате они были без надобности.
Янкуми с некоторым недоумением осматривала предоставленное им помещение. И первые ростки подозрительности шевельнулись где-то в печенках (у нее они всегда шевелились именно в печенках).
Она с огромным трудом представляла, как можно репетировать в подобном месте. Ну если только забраться на кровать…
Именно так она и поступила.
Сняв кроссовки, Кумико вместе с ногами забралась на покрывало.
Мысли Шина же были далеки от репетиций. Впрочем, от фривольных тем они были и вовсе в тысяче километров. Ему не нравилось, как разворачивалось их свидание (а кому бы понравилось?). Более того, он отчетливо понимал, что теряет контроль над ситуацией, но ничего не мог сделать.
Ему бы и в голову не пришло вести Кумико в отель и оставаться с ней наедине. И он был уверен, что и ей тоже это в голову не приходило. Скорее всего, она прямо сейчас все поймет и, злая ли, смеющаяся ли, выйдет из комнаты и спуститься вниз – разбираться со своим «доброжелателем»-барменом. Не собирается же она, право, соблазнять его…
И в это самое мгновение Янкуми полезла на кровать. Юноша застыл в недоумении. А уж когда она стала постепенно раздеваться, он просто потерял дар речи.
А Ямагучи решила, что ей жарко. В этой комнате не было окон, и кондиционер также не был предусмотрен. Поскольку любая их репетиция длилась не менее трех часов, женщина резонно предположила, что торчать им придется здесь долго. А потому решила скинуть с себя униформу. Не говоря уж о том, что ходить в вещах размеров на десять больше – просто неудобно.
Под бесформенными кумовскими штанами и пиджаком у нее находились еще белая футболка и родные джинсовые бриджи (одежда, в которой она заявилась сегодня с утра к Куме). Но Шин этого не знал. А потому стоял в дверях в полной уверенности, что перед ним устраивают стриптиз.
Нет, он часто видел это во сне. И даже фантазировал вещи куда более оригинальные. Но наблюдать это вживую – совсем другой разговор. Тем более что реальность выглядела в десятки раз прозаичнее юношеских сновидений.
Стоя на кровати (узкая полоска пола между постелью и стеной не предоставляла пространства для маневра), Кумико прыгала на левой ноге, пытаясь стянуть штанину с правой. Мягкая и неровная поверхность не способствовала равновесию, и женщина, не в силах устоять на месте, то и дело подпрыгивала. Старая кровать издавала противный скрип и изредка – бодрое поскрипывание. В конце концов, запутавшись в бесконечных метрах ткани, Ямагучи рухнула попой прямо на подушки самым что ни на есть неэстетичным способом. Нога ее так и осталась в наполовину стянутой брючине.
Савада бросился к учительнице. Он хотел узнать, не ушибла ли она чего. Но его альтруистический порыв столкнулся с неожиданным препятствием – постелью. Пространство бывшей кладовой не было рассчитано на резких и порывистых молодых людей. Неожиданно наткнувшись на бортик кровати, Шин лишь успел сделать короткий взмах руками – и повалился вперед. Прямо на свою учительницу.
Но Янкуми не зря учила все двадцать четыре года своей жизни всевозможные боевые искусства. Рефлексы сработали быстрее, чем она успела обдумать в ситуацию.
Узрев, что на нее летит чье-то тело, она выбросила вперед руку и, схватив Шина за воротник, припечатала его к стене. От удара у студента на какое-то мгновение помутилось сознание. А Янкуми тем временем перекатилась так, что юноша оказался на спине, а учительница – оседлала его.
В это время мимо комнаты проходила одна из хостесс (прямо по коридору находился женский туалет). Вернее, она проходила там несколько раньше. И заслышав скрип кровати из «комнаты для гостей», она сразу догадалась, что там происходит. А заглянув за неплотно прикрытую дверь и узрев полураздетую Ямагучи верхом на существе мужского пола, она далеко не сразу осознала масштаб сенсации. Сначала она снисходительно улыбнулась, мол, одзе тоже человек. Затем прошла пару шагов и резко остановилась.
Секундочку! Это же была одзе! И она не с Шинохарой и даже не с Тетсу! Она с каким-то малолеткой да еще и сама притащила его в «комнату для гостей»! Вот это да! Надо срочно рассказать остальным и привести их сюда, чтобы они сами узрели это чудо из чудес!
И забыв про туалет, женщина бросилась вниз, сообщать подругам новость.
А Янкуми в это время сообразила, что сделала что-то очень нехорошее. Она, конечно, не со зла, на уровне рефлексов, но Шин, тем не менее, и не думал выслушивать ее извинения. Потому что так и не очнулся.
Первый порыв Кумико – растягнуть ему одежду, чтобы ему было легче дышать! Но уже после того, как наполовину стянула с него рубашку, учительница на секунду задумалась и решила, что это ни есть самый эффективный способ.
Нашатырный спирт! Вот что нужно!
И она пулей выскочила из комнаты.
Группа хостесс, состоящая из трех закадычных подружек, поднялась по лестнице парой мгновений спустя, с Кумико так и не пересекшись. Они обнаружили интересовавшую их комнату открытой. Но не обнаружили того, что ожидали там увидеть: двух голых тел, копашищихся под одеялом. Они вообще не обнаружили там одзе. Ни на кровати, ни под ней.
Зато поверх покрывала, раскинув призывно (им так показалось) руки возлежал полураздетый красивый молодой человек. Очень молодой. И очень красивый.
Сначала женщины недоуменно переглянулись, потом начали шушукаться.
- Где она его нашла?
- Она что, изнасиловала его и сбежала?
- Ах, как это похоже на семью Оэдо. Пеппер рассказывала, как ее дед…
- Глядите, он не шевелится. Он вообще живой?
- А он вообще настоящий? Может это кукла? Ну из секс-шопа, знаете?
- Да-да, это мысль. Надо его потрогать – а вдруг и правда пластик.
Целую долгую секунду женщины переглядывались, решая, кто будет той счастливицей, что отправиться проверять их теорию. В конце концов с места ринулись все. Отталкивая и распихивая друг друга они бросились к кровати, вожделея «потрогать новый вид кукол».
Надо сказать, что потрогали они его везде и даже успели убедиться в том, что перед ними вполне живой человек.
- о, я знаю, - воскликнула Сара, самая молодая из них, - раз он без чувств, то ему необходимо сделать искусственное дыхание!
И девушка потянулась губами к губам Савады. Но Мари – самая старшая и опытная из хостесс схватила подругу за волосы, не дав той добраться до желанной цели.
- Мала еще! Я многое видала в этой жизни и многое испытала. Я имею опыт спасения жизни людей и сама сделаю ему искусственное дыхание.
- Ну уж нет! – возмутилась Кира, та, что и привела их всех сюда. – Я его первая нашла – значит я его и поцелую!!!
Естественно, такое предложение никому не понравилось. И женщины сцепились не на жизнь, а на смерть. Прежняя дружба была забыта напрочь. Вход шли зубы и ногти. Не только маникюр, но и педикюр.
И тут с кровати раздался тихий стон.
Шин с трудом открыл глаза. В голове шумело, затылок серьезно саднило. Юноше далеко не сразу удалось осознать, где он находится. Оглядевшись вокруг, он припомнил комнату. Но вот трех разъяренных тигриц, тянущих друг дружку за волосы, он видел впервые.
Сначала Шин решил, что каким-то непостижимым образом попал на арену боевых действий. Затем, приглядевшись к вечерним нарядам дам, подумал, что находится на ринге и наблюдает за матчем по реслингу. А что? Очень в стиле Кумико отвести его на подобное мероприятие.
Драка девиц, тем временем, приближалась к своему апогею. Более молодая Сара брала верх. И она неминуемо победила бы, если бы не тот самый злосчастный бортик. Мари споткнулась об него и рухнула на кровать. Прямиком на Шина. Сара, крепко державшая ее за плечи, повалилась следом. Кира же решила, что так нечестно, она тоже хочет прикоснуться к мальчишке, и прыгнула сверху.
Как итог – весьма провокационная картина: практически голый (во время своей «проверки на подлинность» хостесс успели доделать то, что не закончила Янкуми – раздеть нашего героя) Шин на кровати в окружении трех фактически раздетых (в пылу борьбы они пораздирали друг другу платья) девиц.
О да, вы совершенно правильно угадали следующий сюжетный ход. Именно эта картина предстала глазам Ямагучи.
Кумико не смогла найти нашатырный спирт. Пришлось довольствоваться водкой из бара. Бутыль уже была почата (в бар заглянули новые клиентки – какие-то шумные девицы, требовавшие на плохом английском предоставить им хостов, Себасу, сакэ и настоящих якудза; владелец заведения сразу смекнул, что это туристки из России и велел подать им водки. Вроде угомонились).
Весьма интимная сцена, представшая глазам математички, заставила ее сделать пару глотков прямо из горлышка.
«Надо же, куда катится современная молодежь. Не успела отлучиться – а он уже девиц оприходовал. Нет, ну я бы поняла еще, если бы одну. Но чтобы сразу трех!»
- Ой, одзе! – щеки Сары залились милым румянцем.
Казалось бы, пришла «хозяйка» и ее «собственность» надо освободить от своих объятий. Но девушке так не хотелось отпускать молодого человека. Когда ей еще доведется поприжиматься к такому красавчику: в их заведение ходят только старые маразматики, неудачники и якудза.
- Я погляжу, наша репетиция откладывается? – Янкуми произнесла это совершенно спокойным, ничего невыражающим тоном. Хотя внутри неприятно заныло сердце. Почему-то именно сейчас Янкуми как никогда понимала Отелло, убившего свою жену за измену.
- Нет-нет, ты все неправильно поняла!
Вот Дездемона оправдывалась точно так же, осенило внезапно Кумико. А муж ей все равно не верил. Потому что было неоспоримое доказательство – платок. Вот как сейчас перед ней. Ямагучи же собственными глазами видит четыре голых тела на кровати. Чем же они там занимались? Цитировали друг другу Шекспира?
И тут Кумико ждало еще одно удивительное открытие. Ее словно молнией ударило. Она хотела быть на их месте! На месте Сары, Киры и Мари. Она хотела вот точно так же лежать рядом с полуголым Савадой и цитировать Шекспира.
Это открытие неприятно поразило учительницу, и она, нахмурившись, сделала еще один глоток из бутылки. Да такой большой, что едва не поперхнулась.
Шин, побросав с себя руки приставучих хостесс, кинулся к Янкуми. Он легонько похлопал ее по спине. Не помогло. Похлопал посильнее. Она продолжала заходится в кашле, тогда он ударил так сильно, как только мог… И получил увесистый апперкот!
Это было тоже на рефлексах. Честно-честно!
Ямагучи подняла на своего ученика глаза. Лицо ее горело, а глаза подозрительно блестели.
- Молилась ли ты… - чуть заплетающимся языком произнесла она – Дезд…демона?
И только сейчас юноша заметил с надписью «Белый орел» у нее в руках.
- Эм… - Шин не знал, как реагировать на столь внезапное желание репетировать. Он вообще не знал, как следует себя вести с пьяной Кумико.
Зато хостесс знали. А потому в спешном порядке, расталкивая друг друга, поспешили ретироваться.
- Молилась или нет? – продолжала Ямагучи, слегка повысив голос.
- Молилась, доро…
И она его поцеловала. Резко притянула к себе его голову и поцеловала…
Правда, ее поцелуй был по-детски наивен и являл собой соприкосновение плотно сомкнутых губ, но Шину и этого было достаточно, чтобы потерять всякое представление о действительности.
Он часто фантазировал себе эту сцену. А попытку соблазнить пьяную учительницу содержал в себе план Е. Но чтобы она сама пошла на контакт? Такого он предвидеть не мог.
Янкуми тем временем прервала поцелуй и глянула на Саваду снизу вверх с едва заметной ехидной улыбкой (которая, судя по всему, должна была быть «соблазнительной»). Она обвела руками его шею и приподнялась на носочки. Шин обнял ее тонкую талию и потянулся губами к ее лицу, мечтая о продолжении…
И тут она стала его душить.
Ее тонкие пальцы сомкнулись на его шее с силой, которую не ожидаешь от столь маленькой женщины, но вполне ожидаемой от Ямагучи Кумико. Глаза ее горели азартом, а руки продолжали свое черное дело.
- Ну так умри, изменница! – вскричала она. И толкнув, свою жертву на кровать, повалилась следом.
- Стооо….оп, стоп… - только и смог прохрипеть Савада, безрезультатно пытаясь отодрать пальцы Янкуми от своей шеи.
И знаете, что самое удивительное? Она его послушалась?
- Ну как? – выражение ее лица кардинально изменилось. Теперь она была все той же Янкуми – живой, непосредственной девушкой и отвратительной актрисой, которую он полюбил. – Как я сыграла? Правдоподобно?
Она терпеливо ждала те две минуты, что Шин откашливался и пытался отдышаться (от нее он отполз в самый дальний угол кровати).
- Очень… - в конце концов прохрипел он. – Весьма… правдоподобно.
- Может, повторим еще раз? – нахмурилась она.
- Нет! – пришлось откашляться еще пару раз. – Одного раза вполне достаточно…
Ямагучи вся аж расцвела.
- Ты был абсолютно прав, - сказала она, обращаясь то ли к Шину, то ли к потолку, в который вперила свой взор. – Свидание и правда помогло. В следующий раз, когда мы будем ставить «Ромео и Джульетту»!
Шин снова зашелся приступом кашля…
- А может, - еле слышно пролепетал он минуту спустя, - что-нибудь более невинное? С хэппи-эндом? «Золушку», например. Ну или «Красную шапочку». Только, чур, Серого Волка буду играть я!

Вместо эпилога.

Постановка имела огромный успех. В зале яблоку негде было упасть. Да что яблоку! Даже сливовой косточке!
Весь третий D, воодушевленный оказанным вниманием их скромной постановке, потрудился на славу. Никто ни разу не споткнулся и не забыл слов. Все шутки получились смешными, все деревья, ведомые Учи, качались синхронно, а Йорик-Кума очень трогательно завывал замогильным голосом.
Янкуми ничуть не стеснялась публики и бодро толкала свои пафосные речи. Она все также переигрывала, как и на всех репетициях, но не избалованную театром широкинскую публику это вполне устраивало.
Не устраивала это только одного человека в зале – Шина Саваду.
Да-да, во время этой постановке он находился в зале. Потому что в тот памятный день (который в его пока что весьма короткой жизни вполне может считаться самым счастливым и самым ужасным одновременно) юноша потерял голос. И до сих пор мог только хрипеть.
Выбывшую из строя Дездемону спокойно заменила Фуджимия-сенсей, помешенная на Шекспире и способная процитировать любое его произведение на память. Даже в оригинале.
Участие в постановке любимой учительницы всей школы отразилось и на билетах. Их цена существенно скакнула вверх. Но и это не помешало собрать полный аншлаг.
Отчего-то свою коллегу Ямагучи не так стеснялась, как Шина, и преспокойно изображала съехавшего с катушек влюбленного.
И вот настал момент, которого все так ждали. Сцена в спальне…
В зале повисла гробовая тишина. Раздались щелчки затворов фотоаппаратов, готовые запечатлеть этот исторический момент. Зрители перегибались через спинки стульев, привставали на носочки, чтобы лучше видеть…
Шин закрыл глаза, проклиная весь белый свет, что он сейчас не там, не на сцене!
И тут клац!.. Погас свет…
На сцене послышалась какая-то возня. Кто-то возмущенно вскрикнул, но тут же затих, будто ему заткнули рот. В зале поднялся гомон, а в душе Шина – беспокойство. Он подскочил со своего места и попытался прорваться на сцену. Это было не так-то просто. Он с огромным трудом мог протиснуться меж плотно стоящих людских тел. А ведь он привык, что перед ним расступались.
Когда ему удалось добраться до сцены, свет включился. И то, что предстало глазам зрителей, не описать даже словом "шок".
Узенькое «супружеское ложе», стоявшее посередине сцены, окружало сразу несколько «Отелло». Кого там только не было: и Кума, и Минами, и Нода, и зам. Все они в наспех одетых разной нелепости костюмах. Нода – в рыцарском, Кума – в арабском, Минами – в одеянии пажа, а зам и вовсе Северуса Снейпа (а я хочу напомнить, что Отелло в этой постановке был байкером). Не было среди этих новоиспеченных мавров только Кумико. Впрочем, не было и Дездемоны-Фуджимии, ради поцелуя с которой, как не сложно было догадаться, и устраивался весь сыр-бор с переодеваниями. На месте отмолившей свое жены возлежал… Тетсу! На нем было кимоно из серии «я жена якудзы, не подходи ко мне». Кончики усов новоиспеченной Дездемоны печально осели. Кумико рядом не наблюдалось. Авантюра с подменой не удалась…
Замена актеров не прошла незамеченной для зала. Раздался топот и оглушительный свист. И «Отеллы» с «Дездемоной», не долго думая, решили, что единственный способ выяснить, кто из них виноват – хорошая мужская драка.
Данный поворот событий устроил публику даже больше, чем гипотетическая любовная сцена. Зрители быстро разделились на две половины: болеющих за Тетсу – и за всех остальных.
Шин не стал принимать участия во всеобщей вакханалии (но сто иен на Тетсу все-таки поставил), а отправился искать училок.
Нашел он их быстро – за кулисами. Кумико помогала избавиться от веревок Фуджимии. Женщины весело смеялись и о чем-то шептались.
- А, Шин, - Ямагучи поманила его к себе. – Представляешь, Фуджимия-сенсей только что предложила поставить в следующий раз что-нибудь вроде «Песни ветра и деревьев», раз мальчикам так неймется.
Шин возблагодарил богов за то, что сейчас на месте Тетсу не он.
Юноша взглянул на учительницу английского языка. Она приветливо улыбалась ему. И даже можно сказать – строила глазки. Затем он перевел взгляд на математичку. Та даже не смотрела на него. Все ее внимание было поглощено происходящим на сцене.
- Тетсу, дай ему справа, он открылся! Нода, слева бей, слева! Эй, ниже пояса бить запрещено!!!
И она подпрыгивала на месте и размахивала руками, имитируя удары, которые бы следовало сейчас наносить ее ученикам.
Ну почему он влюбился в нее? Ведь все могло быть значительно проще, будь это Фуджимия, например.
А теперь, после того, как он упустил реальный шанс поцеловать ее, когда еще представиться подобный момент? И представиться ли когда-либо вообще? С пьяной Кумико он больше дела иметь не хотел.
В этот момент к ним за сцену ворвался директор. Он кинулся пожимать руки Янкуми.
- Ямагучи-сенсей, это было просто великолепно! Театральная постановка – это так свежо для Широкин, так ново! Видете ли, на следующей неделе к нам придут гости из других школ, и я был бы счастлив, если бы вы показали им эту пьесу. Только без… кхм… - и он оглянулся на тот беспредел, что творился у него за спиной.
- Не волнуйтесь, директор, все будет в полном порядке. Я обещаю. Все будет в самом надлежащем виде. А Дездемону сыграет наш лучший ученик, гордость Широкина – Савада-сан.
От этих слов директор буквально расцвел.
- Вот и чудесно. Я и сам хотел предложить его на одну из ролей. На мой взгляд, он очень органично бы смотрелся в образе Йорика, но Дездемона – тоже… весьма, весьма. Желаю вам успеха.
И директор удалился.
Янкуми повернулась к Шину:
- Ну что? Перед следующим спектаклем тоже сходим на «свидание», потренируемся?
Юноша быстро-быстро замотал головой в разные стороны.
- Лучше просто дома, - прохрипел он, - порепетируем.
Янкуми на несколько мгновений задумалась и кивнула. Ей отчего-то совсем не хотелось снова лицезреть Шина в окружении других девиц. Пусть даже и ее хороших знакомых. Ей хотелось оставить «Дездемону» только для себя.
- Отлично. Только имей ввиду, если у тебя не получится изображать влюбленного в домашней обстановке – то я вынуждена буду заменить тебе на Фуджимию-сенсей, а тебя сделаю дублером Кумы.
Шин лишь усмехнулся :
- У меня получится, ведь я уже влюблен…
- Что-что? Прости, ты говоришь так тихо, что я тебя не слышу. Не напрягай горло, а то твой голос не успеет восстановиться к следующему спектаклю. Ладно, я побегу, столько нужно успеть! Недавно звонили из журнала, ну того самого. И сказали, что мы выиграли второй приз, представляешь? Кто-то сумел нас опередить! Говорят, какие-то туристки из России совершили набег на хост-бар и похитили оттуда хостов номер один и два. Так вот, фотография, на которой эти девицы тащат на себе этих красавчиков, и заняла первое место. Возмутительно! Вместо того, чтобы арестовать этих ненормальных, им вручают денежный приз! И знаешь, что самое удивительное? Мужчины решили остаться с этими девчонками и теперь уезжают в Россию. Ты можешь представить себе бывшего хоста номер один в шапке-ушанке и с балалайкой? Я нет… Хотя, - Кумико пристально посмотрела на Шина.
Юноше стало неуютно.
- А тебе бы пошла, - сказала вдруг она. – Шапка-ушанка. Мне вдруг подумалось, что тебе бы что угодно пошло. Странно, правда?
Однако Шину это странным вовсе не казалось. И он в очередной раз пожалел, что признание в любви пришлось отложить на более поздний срок. А в том, что этот срок наступит, юноша уже не сомневался.

запись создана: 02.08.2009 в 02:09

@темы: творчество, фанфик, гокусен, шинкуми

---

Вайцеховская

Терпеть ее не могу.
Не знаю, какой она человек (но судя по всему - очень противный), но как журналист она отвратительна. Бесит невероятно.
Не смейте при мне ее хвалить или цитировать ее статьи - загрызу заживо! Более непрофессионального журналиста я в жизни не видела. Это и понятно - не те институты заканчивала. Но то, что ее держат только за то, что у нее "другое мнение", бесит еще больше.
Прежде чем судить о синхронном плавании, она сначала бы могла выучить если не историю этого вида спорта, то хотя бы количество разыгрываемых дисциплин. Этого ведь не сложно, правда? Куда уж там - лезть в правила и внимательно их прочитать, пусть с этим судьи разбираются!
Тоже самое фигурное катание: обо всех, только не о наших. Это "обо всех" включает также абсолютно неизвестную "какую-то там" корейскую фигуристку. Что бишь она там выиграла? ааааа.... не важно! Присобачим ей первый пришедший в голову титул - на всю страну опозорим газету, а у себя на блоге после посещения разъяренных фанов тихонечко исправим - мол, не мы виноваты!

Когда уже хотя бы на одно крупное соревнование пошлют не ее, а? А то хочется прочитать действительно статью - отчет о произошедших событиях, а не очередное смешивание с грязью своих же соотечественников.

И главное - ей не пожалуешься. У нее на блоге сначала идет массовая атака на тебя этаких зомби, а потом самая элементарная зачистка с нажиманием крестика "вы действительно хотите удалить этот комментарий?". "Yes!"

@темы: Мысли вслух

---

Ламбьель возвращается.

Ну что? Ждем Баттла?

Плющенко - есть, Ламбьель - есть. Дело только за последним возвращенцем-чемпионом - Баттлом.
И на его месте я ьы задумалась: а то у Чана как-то слишком много конкурентов развелось.
=)

Я ж говорила, что они все еще повозвращаются.
Кван, Коэн, Ксю Шень - Хонгбо Джао и т.д. и т.п.

@темы: спорт

---

Оуран

Играю в "Оуран". все кажется таким классным и интересным, а я ни фига не понимаю.
Но там те же самые голоса и та же самая рисовка.
Ах, Тамакиииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииии!
Как же я по нему скучала! Это просто противозаконно - быть такой кавайкой и лапочкой! Я себе такого же хочу!

@темы: игры, Мысли вслух

---

Дневники Рин

Название: Дневники Рин
Автор: Nodzomi (я)
Жанр: Romance
Статус Единственный законченный мною фанфик
Рейтинг: G (а какой еще рейтинг может быть в рассказе про маленькую девочку?)
Фэндом: Инуяша (аниме)
Pairing: Sesshomaru/Rin
Disclaimer: Все права на Сёсшёмару, Рин, а также Инуяшу и Ко, принадлежат Такахаши Рюмико (это я на тот случай, если кто не знает
Содержание: Джакен предложил Рин начать вести дневник: Мир, люди, демоны, ну и конечно, Сёсшёмару-сама глазами маленькой девочки, путешествующей с великим ёкаем.
От автора: Как пишется имя брата Инуяши, вопрос, конечно, спорный. Но ведь в японском языке ответ однозначный! А в русском мы действуем по старому доброму правилу «как слышится, так и пишется». То бишь, как заблагорассудиться…


Запысь Пэрвайа (выведено нечеткими иероглифами со смазанными линиями, чуть кренящимися вправо).
Дальнейшее написание также не лишено ошибок. Каждый новый абзац начинается и заканчивается сердечками или миниатюрными солнышками.
Джакен-сама был настолько любезен, что начал учить меня писать и читать. Я очень счастлива. Когда-нибудь я стану очень грамотным человеком. Джакен-сама говорит, что грамотных людей любят. А я очень хочу, чтобы меня любили Джакен-сама и Сёсшёмару-сама. И Аун! (нарисована морда двуглавого «коня»)
«Сёсшёмару-сама» - единственное слово, написанное без ошибок.

Запись Вторая.
Я сказала Сёсшёмару-сама, что начала вести дневник. Он улыбнулся мне и погладил по голове. Джакен-сама сказал, что таким образом он меня похвалил. Я очень счастлива. Я нарвала цветов и хотела подарить букет Сёсшёмару-сама, но Аун их сжевал!

Запись шестая.
Я все еще пишу дневник под присмотром Джакена-сама, но некоторые слова я уже могу выводить самостоятельно. И даже целые предложения. Джакен-сама говорит, что я очень быстро учусь и даже делаю меньше ошибок. Я очень горжусь собой.
>«Я тоже тобой горжусь, Рин, - выведено несколько корявыми иероглифами с толстыми линиями, но без единой ошибки. – Продолжай в том же духе. Джакен».

Запись десятая.
Сегодня я впервые пробую писать без присмотра Джакена-сама. Мне трудно. Но если я справлюсь, он будет гордиться мной. И потом, рядом со мной Аун. И он очень мне помогает…
Край бумаги оторван и заслюнявлен, на нем виднеются следы лошадиных зубов.

Запись одиннадцатая.
Джакен-сама прочитал мою предыдущую запись и похвалил. Он сказал, что теперь я могу писать самостоятельно, и лишь изредка обращаться к нему за помощью. Я еще не знаю написания всех слов и мечтаю попросить, чтобы мне помог Сёсшёмару-сама. Но он всегда так занят, и все время отказывается… (вместо традиционного сердечка в конце записи нарисован понурый цветочек)

Запись шестнадцатая.
Я самая счастливая девочка на свете! Сёсшёмару-сама помогает мне с ведением дневника. Он подсказывает мне и учит меня новым сложным словам.
Дальше слова идут в три столбика: написанные с каллиграфической точностью, во втором случае – неумелым почерком и с ошибкой, и в третьем – тем же почерком, но без ошибки.
Гордость
Честь
Великолепие
Тенсайга
Жизнестойкость
Уверенность
Именно этим словам меня хочет учить в первую очередь Сёсшёмару-сама. Потому что они самые важные в жизни. А о «Тенсайге» попросила его я!
Стиль написания иероглифов в этом тексте отличается от тех, который встречается в предыдущих записях. Словно дрожащую руку девочки вела другая, более уверенная рука. В последующих записях слова вернуться к предыдущему, «кренящемуся» стилю.

Запись семнадцатая.
Так как я была счастлива в прошлый раз, я, наверное, не была счастлива никогда. Сёсшёмару-сама сидел рядом со мной и помогал мне! И хотя он почти не улыбался, его лицо было почти… бесстрастным (это слово пришлось спросить у Джакена-сама), мне было очень-очень приятно.
У Сёсшёмару-сама такая теплая рука и такая нежная (нарисована ладонь ёкая). И еще я очень люблю его запах. Мне нравиться засыпать на мягком мехе его хвоста и вдыхать этот приятный аромат. Я уверена, что самые красивые цветы на поляне за лесом так приятно не пахнут. Когда вчера, я спросила Сёсшёмару-сама, что это за запах, он огрызнулся и, кажется, разозлился на меня.
Я даже расплакалась. Глупая девчонка! Хорошие девочки не плачут, говорил мне Джакен-сама (но он пытался меня утешить). И я буду хорошей девочкой. Ради Сёсшёмару-сама! И я надеюсь, что он на меня больше не сердиться. Ведь вечером, когда он думал, что я сплю, он погладил меня по голове. Нежно-нежно!

Запись двадцатая.
Сёсшёмару-сама и Джакен-сама снова куда-то ушли. Вроде бы, я должна уже привыкнуть к этому. И потом, я вовсе не одна – ведь со мной Аун.
Но все равно, я так скучаю! И потом, я так волнуюсь. И хотя я знаю, что Сёсшёмару-сама самый сильный на свете и с ним ничего не может произойти, я почему-то все равно боюсь.
А вдруг с ними что-нибудь случиться? Я больше всего на свете боюсь снова остаться одна. А вдруг я потеряю их, кто стал мне новой… (как же пишется это слово) с-е-м-ь-ё-й.

Запись двадцать первая.
Они до сих пор не вернулись.
Я привыкла, они, бывало, не возвращались и неделю. Я нисколько не волнуюсь и не боюсь. Често-честно! Сёсшёмару-сама научил меня добывать себе еду. Я ни в чем не нуждаюсь.
В свободное время я играю с Ауном и веду дневник. И я ни капельки, ни чуточки не скучаю… (дрожащей рукой нарисовано улыбающееся лицо самой Рин)
В некоторых местах иероглифы размыты, словно на них попали капли воды

Запись двадцать вторая.
Сегодня они непременно вернуться. Так чувствует мое сердце. Надо будет пойти и нарвать букет для Сёсшёмару-сама. Ему, наверное, будет приятно получить его в подарок. Тогда нужно сделать букет и для Джакена-сама. Ему тоже будет приятно. Интересно, а привезёт ли мне Джакен-сама что-нибудь на этот раз? Он иногда приносит мне что-нибудь в подарок, чтобы мне не было скучно. Вот в прошлый раз он подарил мне чернила и бумагу. Если он снова подарит мне их, я буду счастлива. Потому что эти уже заканчиваются.
Линии слов становятся все бледнее и бледнее, а где-то почти не видны

Запись двадцать третья.
Запись ведется очень бледным почерком, большинство букв едва заметны, или не заметны вовсе
Я ошиб_ась. Они не вер_улис_ се_од_я. Уже ноч_. Цв_ты съел А_н.
Гд_ Вы, Сёсшёмару-с_ма?
Все оставшиеся чернила потрачены на то, чтобы четко вывести последнее слово. Отчего оно получилось даже несколько неопрятным.

Запись двадцать четвертая.
Вот я и снова веду свой дневник. Я не вела его уже несколько дней, потому что кончились чернила.
Даже не знаю с чего начать… Я очень-очень счастлива. Но все-таки мне несколько неприятно.
Зачем ОНА прилетела с ними. Я знаю, что неправильно плохо думать о человеке, которого почти не знаешь, но… Хотя о чем это я? Кагура-сама очень милая, честное слово. И пусть она прилетает к нам, сколько пожелает. Ведь я хорошая девочка! И пусть смотрит на Сёсшёмару-сама, как хочет, этим своим странным взглядом. Ведь Джакен-сама сказал, что она его любит. Мне все равно, ведь я хорошая девочка!
Но ведь я тоже люблю, Сёсшёмару-сама…
И Джакена-сама, и Ауна! Ведь я… хорошая… правда? Джакен-сама сказал, что любят только хороших девочек!
Я надеюсь, меня можно любить?

Запись двадцать пятая.
Что за глупости я написала в предыдущий раз! Даже удивляюсь.
Ведь главное совсем не это!
Сегодня вернулись Сесшемару-сама и Джакен-сама. Я так ждала, я так скучала!
И хотя я все эти дни обещала себе приветствовать их достойно и не плакать (ведь Джакен-сама говорит, что слезы – признак слабости), когда я увидела их, идущих ко мне, я бросилась им навстречу и разрыдалась.
Я, честное слово, пыталась сдержаться. Но когда я зарылась лицом в пушистый мех хвоста Сёсшёмару-сама, я плакала, как маленький ребенок и уже не могла остановиться. Я придумала новую песенку, чтобы поприветствовать их. Но слова застряли в горле, и я не могла говорить.
Я вела себя совсем по-детски. За что и поплатилась. Сёсшёмару-сама строго мне так приказал: «Рин!»
И я все поняла. И как-то сразу у меня высохли слезы, и я прекратила плакать. Слова Сёсшёмару-сама всегда чудесным образом действуют на меня.
Самое-самое главное, что он вернулся! Что он снова со мной!
А то, что с ним прилетела Кагура-сама, и они долго-долго о чем-то разговаривали, это меня совсем-совсем не волнует. Я все равно не знаю, как правильно пишется это слово… р-ив-нось-ть.
…А еще Джакен-сама привез новые чернила и бумагу. Он обещал теперь всегда их приносить мне.

Запись двадцать шестая.
Ах, вовсе я не хорошая девочка, а очень даже плохая. Я боюсь, как бы меня не перестали любить Сёсшёмару-сама и Джакен-сама!
Как я могла хоть на мгновение подумать о Кагуре-сама плохо? Ведь она несчастная женщина. Сразу после разговора с Сёсшёмару-сама, она резко убежала и долго-долго плакала на берегу озера.
В том самом месте, где плакала я несколько дней назад, когда ждала Сёсшёмару-сама и Джакена-сама. Совсем так, как плакала я!
Сёсшёмару-сама ее совсем не любит. А Джакен-сама ее всегда ругает. Ее никто не любит!
Значит, ее буду любить я! Я решила сегодня, что мы будем подругами. Я подошла к ней и именно так и сказала.
Она сначала на меня неприятно так посмотрела… А потом улыбнулась! И сказала, что я странная девочка.
Я подарила ей цветы, которые сорвала для Сёсшёмару-сама. Когда она узнала, что они предназначались для него, она приняла их с неким трепетом.
Она действительно его любит…
А я пообещала, что всегда буду дарить ей цветы, когда она будет приходить к нам.
Она ответила, что никогда больше не придет.
Что бы это значило?

Запись тридцать восьмая.
Сегодня год, как я живу новой жизнью. Живу вместе с Сёсшёмару-сама и Джакеном-сама. Почти день рожденья!
Я не помню, когда мой настоящий день рожденья. Поэтому отныне, праздником будет именно этот день.
Я не жду подарков. Ведь демоны дни рождения не празднуют. Мне Джакен-сама так сказал. И очень гордился этим. И правда, ведь ёкаи тааак долго живут! Они такие классные.
А интересно, сколько Сёсшёмару-сама лет? Я спросила, а он не ответил.
Джакен-сама сказал, что ему самому за двести с хвостиком. Интересно, двести лет – это очень много? И сколько это – хвостик?
Вот мне только восемь. Пройдет еще восемь лет, и я стану совсем-совсем взрослой. Как Кагомэ-сама. А Сёсшёмару-сама совсем не изменится. Он останется все таким же красивым и… как же это… бесстрастным. Но именно такого Сёсшёмару-сама я люблю больше всего на свете.
(А все же, интересно, сколько ему лет?)
Весь листок изрисован праздничными украшениями и цветочками.

Запись тридцать девятая.
Они опять куда-то ушли. Я надеялась, хотя бы в свой день рожденья, провести с ними весь день. Этого мне было бы вполне достаточно.
Но сначала они очень долго говорили о чем-то вдали от меня. Опять, наверное, о своём Нараку. А потом ушли.
Джакен-сама говорил, что они скоро вернуться. А Сёсшёмару-сама не сказал ни слова…
…И почему это я грущу? Ведь демоны не празднуют дней рожденья! Им все равно.
Ничего страшного. Я поиграю с Ауном и сочиню новую песенку.

Запись сороковая.
Я такая счастливая-пресчастливая! Они поздравили меня с днем рожденья!
Они уходили за тем, чтобы подобрать мне подарки. Джакен-сама пробормотал что-то о том, что им пришлось обратиться к «женщине этого ханьё». К Кагомэ-сама, что ли? Но она так мила!
Ах да! Ведь Сёсшёмару-сама не любит Инуяшу-сама. И он пошёл на это ради меня? Как это мило. Но мне так хочется, так хочется, чтобы они с братом подружились!
Джакен-сама подарил мне новое платьице (нарисовано новое платье). А я и не заметила, что мое старое износилось!
Я так обрадовалась, что обняла Джакена-сама сильно-сильно. Боюсь, я чуть не задушила его (улыбающееся личико).
А Сёсшёмару-сама, он подарил мне туфельки (нарисованы красивые туфельки). Я чуть не расплакалась от счастья. У меня никогда раньше не было туфель! Сколько себя помню, я всегда ходила босиком.
Я, в порыве души, пообещала, что всю жизнь буду хранить их.
А Сёсшёмару-сама сказал, что лучше бы я их носила, и улыбнулся. Он улыбнулся!
У него такая красивая улыбка! Самая красивая на свете (изображены несколько лиц Сёсшёмару с несколько разным изгибом губ). Ах, нет! Ее невозможно передать на бумаге. Но Сёсшёмару-сама так редко улыбается. А он так прекрасен!
В свой день рожденья я увидела его улыбку, и именно поэтому я счастливая-пресчастливая!

Запись сорок первая.
Вчера я очень веселилась!
Мы весь вечер играли с Джакеном-сама. Он, правда, быстро устал. Но все равно это было очень весело.
Сёсшёмару-сама все больше тихо сидел под деревом и наблюдал за нами. Но пару раз он сыграл с нами.
Например, он разгадывал шарады, которые мы с Джакеном-сама загадывали. И хотя он никогда не смеялся, его взгляд был очень тёплым.
Сёсшёмару-сама такой умный! Он отгадал все, что мы показывали. Ну, почти всё…
Я попыталась изобразить слово «Любовь». Наверное, у меня просто это плохо получилось.
Я очертила в воздухе сердечко и приложила ладони к левой стороне груди, показав руками, будто там бьется сердце. На лице я изобразила томное (это, кажется, так называется) выражение и во взгляде, обращенном на Сёсшёмару-сама, попыталась выразить всю ту глубину чувств, которую испытываю к нему. В довершение всего я послала обоим моим демонам по воздушному поцелую и покорно стала ждать их вердикта.
Наверное, из меня все-таки плохая актриса. Я ожидала, что Сёсшёмару-сама ответит молниеносно, как это было в предыдущие (и последующие) разы. Но он, отвернувшись, молчал. Взгляд его несколько потускнел.
Мне показалось, что я услышала обеспокоенный шепот Джакена-сама: «Сёсшёмару-сама, вам плохо? Вы слегка покраснели».
Сёсшёмару-сама нечасто бьёт Джакена-сама (а меня никогда не бьёт, вот так-то), но это был именно тот случай. Я настолько удивилась, ведь Сёсшёмару-сама практически никогда не выражает свои эмоции, что сразу перешла к следующей шараде.
Я загадала слово «гордость», одно из тех, которым меня учил Сёсшёмару-сама. И хотя это слово было ничуть не легче, чем предыдущее, а даже сложнее, он с легкостью отгадал его. Он назвал ответ своим обычным бесстрастным тоном. И все же что-то в его поведении изменилось.
Я уступила место на сцене Джакену-сама и прошествовала к дереву. И я могла поклясться, что на протяжении всего этого короткого пути, глаза Сёсшёмару-сама, эти золотые, холодные глаза, неотрывно следили за мной.
Джакен-сама очень смешно загадал зайца. Он прыгал на четвереньках. Прыгал и прыгал. Я сразу угадала! Я была первая! Это было так весело! Жаль только, что Сёсшёмару-сама сам ничего не загадывал.
Я уснула вчера под деревом, на жесткой земле. Это я помню.
А проснулась почему-то на мягком и пушистом хвосте Сёсшёмару-сама (нарисован знаменитый хвост Сёсшёмару).
Я люблю вас, Сёсшёмару-сама. И я хочу хоть раз проснуться на вашей груди. Там, где бьется сердце, которое я пыталась изобразить в слове «любовь».
Сегодня сердечко, венчающее запись, было прорисовано на редкость четко и размером было с две строчки.

Запись пятьдесят третья.
Теперь я пишу куда быстрее и, что самое главное, правильнее. Джакен-сама меня похвалил и сказал, что я почти не делаю ошибок. Над каллиграфией надо еще поработать. Но если я продолжу в том же духе, то совсем скоро буду писать очень-очень красиво и очень-очень правильно.
Иногда над почерком мне помогает работать Сёсшёмару-сама. Я так люблю эти моменты!
И хотя он все время молчит, не улыбается и почти меня не хвалит, я очень-очень счастлива. Ведь раньше он столько внимания мне не уделял.
У Сёсшёмару-сама очень красивый почерк. Такой же, как и он сам. Уверенный, твердый и все-таки без сильного нажима.
Я знаю! Это говорит о внутренней нежности. Я так и заявила ему. Он хмуро глянул на меня и приказал мне не говорить глупостей этим своим беспрекословным тоном. Я люблю этот тон! И люблю эту руку, выводящую столь красивые строгие линии.
Я люблю ВАС, Сёсшёмару-сама!
Последняя фраза выведена очень аккуратно, явно в подражательном плане, в попытке сделать наиболее красиво и каллиграфически четко.

Запись семьдесят шестая.
Они опять покинули меня.
Я к этому привыкла и все такое. Но сейчас у меня, почему-то нехорошее чувство. Сегодня ночью мне снился кошмар, что что-то случилось.
Я попросила их не уходить, взять меня с собой, но Джакен-сама только рассмеялся.
Я долго не отпускала ткань одежд Сёсшёмару-сама, судорожно сжимая кулачки.
И тогда он опустился передо мной на колени, аккуратно разжал мои стиснутые пальцы и упрятал их в кольце своей руки. А потом он пригладил мои растрепавшиеся волосы. Его когти приятно щекотали кожу головы. Еще ни одно прикосновение не было мне так приятно.
Но все же он ушел!
А сильный ветер гонит с запада серые тучи. Мы с Ауном прячемся под кроной дерева. Но, похоже, скоро начнется дождь, и я вынуждена прекратить писать (нарисована дождливая тучка с молниями).
По периметру всего листа, на полях и на обороте мелким-мелким почерком исписано: «Я боюсь!»

Запись семьдесят седьмая.
Ну, наконец-то мне дали листочек бумаги и немного туши. Я так давно не писала!
Теперь я веду эти записи, чтобы перестать бояться… Но я боюсь!
Сёсшёмару-сама, Джакен-сама, где вы! Меня похитили! Те злые люди, слуги, как его. Нараку!
Сесшемару-сама, приходите скорей. Ведь вы спасете меня, я знаю!
Эта запись была перечеркнута чернилами другого цвета, а лист порван на мелкие кусочки, собранные затем чьей-то заботливой рукой и оплаканные.

Запись семьдесят восьмая.
Казалось, прошла вечность, хотя на самом деле неделя. От этих противных людей меня спасли Инуяша-сама с Кагомэ-сама и другими.
Но Сёсшёмару-сама, где же вы? Что случилось? Я боюсь, мне страшно.
Почему мне страшно так, как не было, когда я была в плену?
Почему, когда я спросила Кагомэ-сама о вас, она отвернулась, а Инуяша-сама не захотел смотреть мне в глаза?
Этот противный монах назвал вас нехорошим словом и сказал, что вы никогда за мной не придете, что вам нет дела до людей.
Но ведь это неправда? Скажите, что это неправда, Сёсшёмару-сама! Придите и скажите мне это!
Ведь я старалась быть хорошей девочкой! За что меня ненавидеть?!
Возможно, я не всегда и не во всем слушалась Джакена-сама, иногда могла заиграться со зверятами в лесу и задержать наш путь. А еще я все время останавливала нас, потому что хотела есть. Я клянусь, что я больше не буду!
Отныне я буду брать еду с собой и научусь сдерживать голод. Я не буду так много бегать, мельтешить у вас перед глазами и заставлять Джакена-сама играть со мной. Я не буду таскать повсюду за собой Ауна, не буду громко распевать свои песенки!
Я буду тише воды, ниже травы! Только, пожалуйста, возьмите меня к себе снова!!! Сёсшёмару-сама, Джакен-сама!
Я останусь здесь, пока вы не придете за мной, чтобы не говорили эти люди.
Пусть даже пройдет вся моя жизнь, но я буду ждать вас!!!
Вся запись испещрена крупными водяными разводами, а иероглифы на полях, начертанные дрожащей рукой, гласят: «Ложь», «Неправда», «Возвращайтесь».

Запись семьдесят девятая.
Следует попытка нарисовать Сёсшёмару-сама и Рин, спящую у него на хвосте.
Также встречаются многочисленные мелкие рисунки Джакена с его посохом и без, Ауна (обоих голов), самой Рин. Встречаются букеты цветов, также изображение новых туфелек Рин. Много раз повторяющиеся иероглифы, написанные от раза к разу лучше: «Гордость», «Честь», «Великолепие», «Уверенность», «Тенсайга».
Из слов «Тенсайга» сложен контур самого меча. А из иероглифов «любовь» большое сердце.
Единственная фраза гласила:
Я бы все отдала, чтобы еще раз поспать на вашем пушистом хвосте…

Запись восьмидесятая.
О чем говорят эти люди? Что за глупости они несут?
Куда они хотят отвезти меня? К Сёсшёмару-сама?
Но почему они так печальны и все время повторяют: «Я сожалею, я сожалею!»
Они пытаются описать мне какую-то битву, но так туманно.
Они не любят Сёсшёмару-сама, я знаю это. Они просто хотят наговорить на него. Но я не поддамся. Чтобы с Сёсшёмару-сама что-то случилось в битве? Ни в жизнь в это не поверю!
Сёсшёмару-сама – лучший боец на свете. С ним просто не может ничего случиться, разве эти глупые люди не понимают этого? Он абсолютно хладнокровен в бою и всегда предельно внимателен, так говорил Джакен-сама.
И чтобы Нараку, какой-то полукровка, смог что-то сделать великому ёкаю? Ну это же смешно!
Но почему, Боги, почему мне хочется плакать?! (следует рисунок Сёсшёмару с Тенсайгой в правой руке)

Запись восемьдесят первая.
Почему она обняла меня? Зачем Кагомэ-сама так крепко прижала меня к себе? Отчего она так горько плакала у меня на плече?
Может, ее разозлили охотница и монах? Она спорила с ними. Они говорили шепотом, но мне показалось, что я разобрала имя Сёсшёмару-сама.
Кагомэ-сама защищала Сёсшёмару-сама? Она почему-то указывала на меня и отчаянно жестикулировала. И вдруг монах накричал на нее, и я услышала: "Кагомэ, этот демон был отморозком!"
«Отморозок» - какое нехорошее слово. Им нельзя называть Сёсшёмару-сама. Но почему «был»?

Запись восемьдесят вторая.
Инуяша-сама позвал меня сегодня играть и разрешил называть себя просто Инуяша. А он очень милый и напоминает мне собачку: так смешно отряхивается, когда мокрый.
Но я уже не могу так веселиться как раньше. У меня на душе очень тяжело.
Глаза у него несколько похожи на глаза Сёсшёмару-сама, тоже золотистые. И он смешно произносит «Фех».
Но он – не вы, Сёсшёмару-сама. Увижу ли я вас когда-нибудь?...

Запись восемьдесят третья.
Сёсшёмару-сама при смерти? Не может быть!
Что за чушь только что произнесла охотница! Сёсшёмару-сама не может умереть. Он бессмертен!
Я слышала о том, что есть способы убить демона. Но ведь у Сёсшёмару-сама есть Тенсайга – она способна возвращать к жизни мёртвых. Так, как вернула год назад меня!

Запись восемьдесят четвертая.
Ну вот мы и приехали. Я наконец-то узнаю, что с Сёсшёмару-сама. Скорей бы!
На этот раз обошлось без сердечек, цветочков и даже завитушек. Строчка на скорую руку.

Запись восемьдесят пятая.
…Прошло несколько часов, а я до сих пор не могу поверить. Я пишу, чтобы излить свою душу.
Ведь это неправда, скажите кто-нибудь, что это неправда! Почему вы так горько плачете, Джакен-сама?
Ведь он почти как живой. Он просто спит! Разбудите же его!
Я надеюсь, что кто-нибудь мне скоро объяснит, откуда его рука такая холодная, его всегда теплая рука! Я вспоминаю, как ею он учил меня вести записи в этом дневнике. Как проводил ею по моей голове, когда мы прощались последний раз.
«Последний раз» - какие страшные слова. От них в душе просыпается смертельный ужас.
Смерть…

Запись восемьдесят шестая.
И что, это все вот так вот и закончится?
Неужели ну совсем никто не может использовать Тенсайгу, кроме самого хозяина. Джакен-сама даже не может к ней притронуться. В моих руках это простая, бесполезная железяка! Но ведь должен же быть хоть кто-то, кто знает ее секрет?!

Запись восемьдесят седьмая.
Не спала всю ночь. До сих пор не могу прийти в себя.
Спросила Кагомэ-сама о том, как это все случилось.
Он сражался с Нараку. Но при этом был на удивление невнимательным, и все время смотрел по сторонам? Оглядывался во время боя? Сёсшёмару-сама? Они что, смеются надо мной? Хотят опорочить имя Сёсшёмару-сама даже, когда он в могиле?
Я никогда не поверю, что моего Сёсшёмару-сама когда-нибудь могло покинуть хладнокровие. Чтобы он волновался, да еще что-то кричал?
Кагомэ-сама пытается утешить меня, а этот монах – разозлить.
Но я слишком опустошена…

Запись восемьдесят восьмая.
Он кричал: «Где Рин?» Взглядом он искал меня?
Он погиб из-за меня?
Из-за меня, глупой, необразованной девчонки? Меня, жалкого, презренного человека?
Сёсшёмару-сама взял слово с Джакена-сама, что он всегда будет заботиться обо мне.
Но зачем заботиться обо мне, несчастной убийце? Я стала причиной смерти Сёсшёмару-сама, так зачем мне дальше жить?
Ах, зачем я только повстречалась ему на пути? Зачем он пошел искать меня? Ведь он ненавидел людей!
Какой же я была эгоисткой, когда звала его на помощь! Я думала только о себе! Он действительно пришел за мной… и навсегда ушел от меня…

Запись восемьдесят девятая.
Почему Инуяша-сама полон такой решимости? Что он имел в виду под словами, что ради меня он попытается сделать это? Сделать что?
Он сказал, что не может глядеть на то, как я убиваюсь, что его трогает моя искренняя любовь к его брату? Он еще что-то добавил про то, что «он же использовал Тессайгу, так почему бы мне…»
Что он имел в виду?
Куча знаков вопроса

Запись девяностая.
Чудо! Чудо! Боги, это чудо!
Весь лист исписан нервными иероглифами «чудо».

Запись девяносто первая.
Он со мной! Он снова со мной! Несколько минут назад он обнимал меня. Так, как никогда не обнимал!
Его первыми словами были: «Рин? Где Рин?»
Первое, что он произнес – было моё имя.
Я не могу описать свое теперешнее состояние словом «счастлива». Потому что это не то слово. Просто в японском языке нет такого слова, которое бы могло передать те восхитительные чувства, которые я испытывала, находясь в его объятьях, окруженная необыкновенным теплом. И ухом я даже могла услышать биение его сердца. Живого сердца!
Рисунок на полстраницы: Инуяша с Тенсайгой в руках стоит над телом Сёсшёмару.

Запись девяносто вторая.
Я все еще самая счастливая девочка на свете. А самый счастливый демон на свете – это, безусловно, Джакен! Он носится вокруг Сёсшёмару-сама со словами «Вы живы! Я так рад, что вы живы!» И Сёсшёмару-сама даже не бьёт его как обычно, а улыбается! Удивительно.
И, кажется, еще одно моя мечта начинает сбываться.
С тех пор, как Сёсшёмару-сама узнал, что Инуяша-сама оживил его, хотя ему было очень-очень больно, он уже не называет его грязным полудемоном. И даже несколько пересмотрел свое отношение к Кагомэ-сама.
Инуяша-сама, правда, все равно продолжает обзываться и недоверчиво смотреть на Сёсшёмару-сама, но я-то понимаю, что он все равно его любит! Ведь зачем иначе тогда он продолжал держать Тенсайгу, хотя та пылала и яростно вибрировала? Мне было тааак страшно! И Джакену-сама тоже! Инуяша-сама до сих пор ходит с забинтованными руками! (рисунок чибика Инуяши в корыте, которому спину моет Мироку с крючками вместо черт лица)

Запись девяносто пятая.
Ура! Сёсшёмару-сама полностью выздоровел, и мы уезжаем.
Куда? Не знаю! Зачем? Понятия не имею.
Мы всегда движемся куда-то без особого направления и без каких-либо причин. Я просто иду с Сёсшёмару-сама, за ним, вместе с ним и ради него!
Они опять берут меня с собой. Зачем, для чего? Просто мы теперь с-е-м-ь-я!
Джакен-сама так смешно поморщился, когда я попросила его повторить это слово! А Сёсшёмару-сама улыбнулся!
Он теперь улыбается куда чаще, чем раньше. Словно какая-то истина открылась ему!
Нас все вышли провожать. Я попрощалась с охотницей и даже монахом. Обнялась с Кагомэ-сама и Инуяшей-сама (я бы пожала руку, но она была забинтована), хотя он смешно при этом покраснел. Они еще долго махали мне вслед.
Монах властно обнимал охотницу за плечо. Кагомэ-сама прижималась к груди Инуяши.
Ах, я знаю, это называется любовь. Они все любят друг друга. Ведь это такое, счастье – любить.
Сёсшёмару-сама никому не махал и ни с кем не прощался. Но он ждал меня. Прислонившись к дереву, он, сощурив свои золотые глаза, следил за мной. Я так люблю этот его взгляд! Как бы я могла жить без него, не представляю!
Я всегда, всю жизнь буду любить его, этот холодный взгляд и даже бесстрастное лицо.
Лет через восемь, когда я вырасту и буду совсем, как Кагомэ-сама, я буду так же обнимать его за талию, как она – Инуяшу, и буду беспрестанно повторять заветные слова: «Я люблю вас, Сёсшёмару-сама!» (девочкой была сделана попытка изобразить себя взрослой, какой она будет несколько лет спустя. Могу вас уверить – красавицей).
Весь лист изрисован сердечками, цветочками и улыбками: самой Рин и Сёсшёмару, а также Джакена и голов на его посохе, и оскалы Ауна в левом нижнем уголке.
Сразу вслед за троекратным любовным признанием девушки следовала приписка красивым и строгим почерком, уверенным, но легким, без сильного нажима: «Я тоже люблю тебя, Рин. Вырастай скорее».

OWARY!

@темы: творчество, фанфик

---

Ouran DS

Вслед за Skip Beat PS японцы выпустили-таки игрушку по Оурану.

Официальный сайт тута www.otomate.jp/host_ds/
Качать здеся

@темы: аниме, оуран, игры

---

Jade Dynasty

Хочу эту игрушку. Она на ПВ похожа.
jd.perfectworld.com/ad

@темы: игры